Игры на острове

Позавчера четверть говяжьей туши исчезла загадочным образом, пока мясник ждал, когда откроют ворота, а его внимание отвлекали дети, визжа и стуча в окно, гримасничая и делая неприличные жесты.

— И это еще одно дело, которое мы не можем возбудить, потому что нет других свидетелей — только эти проклятые отродья, которые наплетут чепухи, но не скажут правду! — воскликнул Тэлли.

— А я-то удивлялась, почему прошлым вечером от костров в лагере доносились такие запахи, что слюнки текли, — прокомментировала Энн. — Вечер был такой прекрасный, и я пошла на берег прогуляться. А запах мяса, которое жарили на углях, даже перебивал вонь от стока в Килиш.

Рассказывая это, Энн тайком почесывала покусанные насекомыми ноги. Вечер был такой прекрасный, что она рискнула пройтись с голыми ногами и стала жертвой каких-то летучих кровососов.

Тэлли снова потянулся к телефону.

— Если закон настаивает, чтобы я был ослом, я приглашу писак. Может, это испортит наш имидж, но на эту историю бульварные газеты набросятся — уверен. Особенно сейчас — когда у них нет ничего «жареного» политического. Мы, может, потеряем несколько гостей, которых стесняет камера, но зато о Талиске узнает вся страна.

Тэлли позвонил во вторник. К среде «Оссиан» забили до отказа репортеры, а журналисты заполнили лагерь путешественников и гостиницу. Нелл разъярилась из-за того, что фотографы и телевизионщики передвигали мебель и набросали во всех комнатах окурков, а она с командой уборщиков навела в них безукоризненный порядок к приему первых гостей на уик-энд. Но Тэлли и слышать ничего не хотел.

— Это же будет неслыханная реклама! — уверял Нелл брат. — У нас такого шанса больше не будет, а с паршивой овцы хоть шерсти клок, так и с этого грязного сброда.

Заголовки в газетах были предсказуемы. Они варьировались от сдержанных «Провал шоу на острове» («Экспресс»), «Гостиница, где разбиваются сердца» («Сан») или эксцентричного «Богатый в замке, бедный за воротами» («Миррор») над фото Тэлли и одного из вождей путешественников; до точных — «Осада Талиски», «Имущие против неимущих» («Индепендент»). Большинство газет сочувствовало Тэлли с Нелл, публикуя, фотографии фургонов путешественников и спальней в Талиске, или куч пустых емкостей, брошенных в лагере путешественников, с аккуратным рядом бутылок на полках в баре Тэлли. Вечерние теленовости в среду показали съемки с высоты растянувшейся колонны машин и людей на материке и дикий, почти пустой остров с его прекрасно восстановленными зданиями и аккуратной гравийной подъездной дорогой, ведущей к накрепко закрытым воротам на мосту, съемки сопровождал комментарий, продолжающий тему осады, далее показали записи интервью с полицейскими и руководителями местных организаций здравоохранения, обосновавших свое невмешательство. Тэлли с Нелл сняли проходящими туннельную арку, а интервью брали у старинных железных ворот и у гостиницы с ее эмблемой с изображением скабиозы. При том, что в целом освещение событий было в пользу Талиски, в большинстве версий всей истории подчеркивалось, что путешественники за лагерную стоянку уплатили арендную плату и закон не нарушали.

Тэлли радовался результатам всей этой игры с вызовом прессы. Был риск, что Маклинов могут обвинить в том, что они гордо щеголяют своим богатством перед несчастными бездомными, но этого не произошло.

— Нам нужно держаться за бульварные газеты, — восторгался Тэлли, когда изучал внимательно и с большой дотошностью напечатанный материал. — Хоть раз они попали в точку!

Однако его эйфория поубавилась, когда очень скоро после окончания теленовостей зазвонил телефон. Первыми позвонили из службы по работе с общественностью Туристического Совета, спрашивая, безопасно ли приезжать на остров их шефу, принимая во внимание нынешнее состояние осады; потом один за другим звонили другие желающие приехать или их порученцы — либо для того, чтобы узнать, состоится ли все-таки открытие отеля, либо попросту снимая заявки на бронь номеров. Ко второй половине дня в четверг большое открытие на Пасху больше походило на провал, и Тэлли погрузился в уныние.

Хорошие новости от ворот принес Мик. Отогнав коров на пастбище, он пришел как обычно, на завтрак, за которым все мучились вопросом, смогут ли открыть отель или нет, вытер платком лоб и сказал с обезоруживающей простотой:

— Они уходят.

— Кто уходит? — уточнил Тэлли выразительно.

Они с Нелл взяли за правило завтракать с прислугой, потому что это было подходящее время для разбора разных дел и решения возникающих трудностей, которых уже и сегодня было полным-полно, но, по его мнению, ни одну не приняли во внимание.

— Толпа на материке. Путешественники. — Мик налил себе молока и быстро выпил. — Иисусе, там делается горячо! Там прямо август, а не апрель!

Тэлли бросил нож, которым мазал масло, и резко спросил:

— Уезжают? Садятся в свои проклятые колымаги и отъезжают? Ты уверен?

— Конечно, уверен, — заявил Мик, слегка обидевшись, что можно не верить его слову. — Из их грузовиков и фургонов создалась пробка, да еще какая! Они все сразу поднялись.