Игры Немезиды

Алекс отхлебнул из кружки. Пиво было местное, из паба дальше по коридору, — красноватое, с сильным ароматом хмеля. — Наверное, я никогда не смотрел на них с такой стороны. Номер на Луне им достался просторнее, чем на Тихо, хотя и того же типа. Четыре спальни выходили в просторную общую комнату. Большой экран, изогнутый вместе со стеной, показывал идеализированный лунный ландшафт, заметно фотогеничнее реального. Время от времени из–за скалы выскакивала мультяшная «инопланетянка», удивленно оглядывалась и шмыгала обратно. Забавно, решил Алекс, но настоящий лунный пейзаж все же лучше.

— Так вот, через Вашингтон я проходить не хотел. Слишком много народу, а если бы отказали помпы, не хотелось бы крутить педали по колено в луже, понимаешь?

— Еще бы, — согласился Алекс.

Холден был на «Росинанте». Наоми спала у себя в комнате. Она много спала с той минуты, как «Росинант» выхватил их всех из вакуума. Диагностер уверял, что она поправляется, что все с ней нормально. И все же Алекс волновался. Не из–за того, что она нуждалась во сне, а от того, что спать она на самом деле не хотела — притворялась. Облегчение, что Холден, Амос и Наоми теперь были рядом, пронизывало его до костей. И пусть бы на этом все и закончилось, все вернулось бы на свои места и стало как раньше.

Не стало. Даже в разговоре с Амосом Алекс замечал перемены. Какую–то рассеянность, словно Амос думал о другом и только делал вид, что со вниманием слушает Алекса. Наоми с момента прибытия на Луну находилась под наблюдением медиков, которые никого, кроме Холдена, к ней не допускали. Если Наоми ищет предлога не видеться с остальными, это очень плохой признак. Алекс так и не понял, как она попала в Свободный Флот и как сбежала, но травма была налицо. А он так старался спокойно радоваться возвращению команды, так старался не замечать растущего в душе беспокойства — этого чувства, что изменились не только правительства, планеты и Солнечная система — у них тоже все переменилось.

У Амоса пискнул терминал. Опрокинув разом полстакана пива, механик оскалился.

— Дела зовут…

— Понятно. — Алекс вылил остатки своего в раковину. — Куда идем?

Амос замялся, но всего на долю секунды.

— В док. Надо кое–что перетащить ко мне в мастерскую.

— Прекрасно, — сказал Алекс, — пошли.

Луна была крупнейшим из внеземных поселений человечества. Станции расползались по поверхности и уходили в глубину. Светильники на стенах сияли приятным желтым спектром, заливая даже сводчатые потолки. Сила тяжести — еще меньшая, чем на Марсе, Церере и Тихо, — вызывала странное и приятное ощущение, словно корабль летит себе потихоньку, никуда не торопясь. И почти удавалось забыть о трагедии, разыгрывавшейся всего в четырехстах тысячах километров над головами. Удавалось почти, но не совсем.

Амос продолжал излагать все, что случилось с ним в колодце, но Алекс слушал его вполуха. Подробности этой истории будут по сто раз пересказываться за столом, когда они попадут на свой корабль и улетят куда–нибудь. Нет нужды запоминать смысл — самый звук родного голоса радовал, как любимая и давно не слышанная песня.

В доке Амос огляделся и высмотрел кого–то сидящего на пластиковом контейнере. Контейнер был синий с белыми завитками царапин на боку — словно рисунок волн. На нем расположилась женщина плотного сложения, темнокожая, со множеством косичек на голове и гипсом на руке.

— Привет, Батч, — окликнул ее Амос.

— А, здоровяк, — отозвалась женщина. На Алекса она даже не взглянула. — Вот, доставили.

— Ну, спасибо.

Женщина кивнула и ушла чуть неловкой шаркающей походкой человека, непривычного к лунной гравитации. Амос влез в погрузочный мех, подхватил контейнер и направился к «Роси». Алекс еле поспевал за ним рысцой.

— Стоит ли спрашивать, что там? — спросил он.

— Пожалуй, не стоит, — ответил Амос. — Ну вот, попали мы на островок, с которого каждый тамошний богатей мог выскочить из колодца, так? И корабли там не столько…

«Росинант» стоял в настоящем ангарном отсеке, заполненном атмосферой, а не просто на площадке, от которой к шлюзу протягивались переходники. Новенькая, гладкая внешняя обшивка из титанового сплава и керамики, на матовой черной краске заметны выступы ОТО и антенн. Пасть килевой рельсовой пушки напоминала удивленно приоткрытый рот. В искусственном освещении корабль выглядел не столь драматично, как в нефильтрованном солнечном свете, но не менее красиво. Шрамы исчезли, но «Росинант» остался самим собой. Амос подвел мех к кормовому шлюзу и, не прерывая неторопливого рассказа, открыл люк. Войдя, он опустил контейнер на пол, но не стал включать электромагнитных креплений, которые удержали бы его на месте, а выскользнул из меха и поволок ящик в корабль. Машинный зал, грузовой отсек, мастерская — вся корма была территорией Амоса.

— Ну, а эти все, — продолжал Амос, — люди Джонсона… Хватит им ворошить мое дерьмо, так?

— Так, — согласился Алекс. — «Роси» снова наш и только наш.

— Хорошо. — Амос прошаркал в грузовой отсек.