Игры Немезиды

— Разумеется, — сказал Фред. Из-за угла лицевого щитка невозможно было разглядеть улыбку Фреда, но он мог слышать её. Холден закрыл за собой внешний замок шлюза, загерметизировал его, заполнил воздухом и открыл внутренний замок. Шов был квадратным, метр на метр, с чёрными выжженными отметинами и бледно-бежевой пеной между ними. Холден поставил ногу немного дальше от разреза, зафиксировал её магнитом и ударил. Пена треснула и провалилась внутрь, вырезанная панель уплыла в контейнер. Разлился тусклый маслянистый свет.

Моника Стюарт лежала, пристёгнутая к аварийной кушетке. Её глаза были открытыми, но остекленевшими, рот приоткрыт. Порез на её щеке покрылся чёрной коркой. На стене был закреплён дешёвый автономный доктор, трубка тянулась к шее, будто поводок. Похоже, больше ничего не было. По крайней мере, никакого огромного знака "ОСТОРОЖНО ВЗРЫВЧАТКА".

Когда Холден схватил край кушетки, та сместилась на подвеске. Её глаза встретились с его, и ему показалось, что он увидел в них проблеск эмоций — смятение и, возможно, облегчение. Маленькая струя прозрачной жидкости танцуя запузырилась в воздухе. Он вскрыл аптечку и привязал её к руке Моники. Спустя сорок долгих секунд она сообщила, что Моника под успокоительным, но стабильна, и спросила Холдена, требуется ли вмешательство.

— Ну что там? — спросил Фред, и на этот раз Холден вспомнил, что надо сперва включить микрофон.

— Я нашёл её.

Спустя три часа они уже были в медотсеке на станции Тихо. Палата была изолирована, снаружи стояло четыре охранника, а все сетевые соединения отключили на физическом уровне. Остальные три койки стояли пустыми, пациенты, если кто-то и был, перенаправлены в другие места. Это было наполовину послеоперационной палатой, наполовину камерой содержания под стражей для обеспечения безопасности, и Холден мог лишь предполагать, понимает ли Моника, насколько эта охрана была театрализованной.

— Это было совсем не весело, — сказала Моника.

— Знаю, — сказал Холден. — Ты многое пережила.

— Так и есть, — слова были невнятными, словно она была пьяна, но в глазах были те же острота и сосредоточие, которые привык видеть Холден.

Фред, стоявший в изножье кровати, скрестил руки на груди.

— Извини, Моника, но мне придётся задать тебе несколько вопросов.

Её улыбка достигла глаз.

— Обычно всё наоборот.

— Да, но я обычно не отвечаю. Надеюсь, что ты всё-таки станешь.

Она глубоко вздохнула.

— Ладно. Что там у тебя?

— Почему бы нам не начать с того, как ты оказалась в том контейнере? — сказал Фред.

Она пожала плечами, выглядело это весьма болезненно.

— Особо не о чем рассказывать. Я была в своей квартире, дверь открылась. Вошли двое. Я послала сигнал тревоги службе безопасности, много кричала и попыталась вырваться. Но потом они брызнули мне чем-то в лицо, и я отключилась.

— Дверь открылась, — сказал Фред. — Ты не впускала их?

— Нет.

Выражение лица Фреда не изменилось, но Холден почувствовал растущий груз на его плечах.

— Продолжай.

— Я пришла в себя, когда они положили меня на аварийную кушетку. Я не особо могла двигаться, — продолжала Моника, — но мне удалось включить свою камеру.

— Ты слышала их разговоры?

— Да, — сказала она. — Они были астерами. Ты ведь к этому клонишь, верно?

— К этому тоже. Расскажешь, что они говорили?

— Они назвали меня парочкой нелицеприятных слов, — сказала Моника. — Ещё они говорили что-то о триггере. Я не смогла распознать всё, что слышала.

— Астерский диалект временами сложно понять.

— Особенно когда меня накачали чем-то и схватили, — сказала Моника, её голос зазвучал жёстче. Фред поднял руки в успокаивающем жесте.

— Без обид, — сказал он. — Ты запомнила что-то специфическое, что...

— Ты о пропавших кораблях колонистов?

— Пока рано говорить, о чём, — сказал Фред, а затем неохотно добавил: — но это, безусловно, один из вариантов.

— Тогда это дело рук АВП. Просто тебя не поставили в известность.

— Я ничего не подтверждаю и не отрицаю, только не сейчас.

— Тогда я тоже не стану, — сказала Моника, скрещивая руки на груди.

— Эй, эй, эй, — сказал Холден. — Ну же, вы двое. Мы же здесь все на одной стороне, верно?

— У меня есть несколько условий, — сказала Моника.

Фред стиснул челюсти.

— Мы только что спасли тебе жизнь.

— И спасибо вам за это, — кивнула Моника. — Итак, вы включаете меня в расследование и ничего от меня не скрываете. И эксклюзивное интервью с вами обоими. Тогда я рассказываю вам всё, что накопала о кораблях колонистов и о моём похищении. Включая то, что я не сказала Холдену. И честно предупреждаю перед выходом в эфир.

— Погоди, — сказал Холден. — Есть что-то, что ты мне не рассказала?

— Полное согласование материала со мной перед его выпуском в эфир, — сказал Фред.

— И не мечтай, — отрезала Моника. — Я нужна тебе.

— Полное согласование только по вопросам безопасности, — сказал Фред. — За две недели до выхода в эфир.

Глаза Моники были яркими и голодными. Холден путешествовал с ней две недели, когда они впервые летели к Кольцу, и ему казалось, что он знает её. Беспощадность в выражении её лица удивила его. Фреда, казалось, это только позабавило.