Игры Немезиды

И вот, как если бы мысль могла вызвать его, Моника Стюарт закончила интервью с полковником Фредом Джонсоном — голосом АВП и управляющим станции Тихо — и повернулась к капитану Джеймсу Холдену.

Она затаила дыхание.

— Насколько я понимаю, вы работали телохранителем полковника Джонсона, — сказала Моника.

— Да, это правда, — сказал Джим с небольшой гримасой. Видимо, он не очень хорошо справился с этим. — На самом деле, в этом не было необходимости. Людей, внедрившихся в группу безопасности, было незначительное количество. Он никогда не был в реальной опасности.

Он лгал. Наоми оттолкнула свою еду.

— Это правда, что была вторичная цель? Некоторые люди сообщают, что нападение, возможно, было прикрытием для какой-то кражи.

В глазах Джима вспыхнуло раздражение. Ей стало интересно, заметил ли кто-нибудь ещё. Вероятно, Моника вторгалась на территорию, о которой они не договаривались. Или договорились не затрагивать.

— Мне они об этом не сообщали, — сказал Джим. — Насколько мне известно, помимо некоторых повреждений станции, переворот полностью провалился.

Очередная ложь.

— Переключи новости! — заорал кто-то. Поднялся хор согласных голосов. Кто-то бросил про Джима что-то оскорбительное, и Цин посмотрел на неё, а потом в сторону. Наоми вернулась к еде. Острый соус жёг губы, но она не обращала внимания. Экран переключился на главные новости с Земли. Репортёр был молодым человеком в черном дождевике. Судя по тексту, он находился в каком-то месте под названием Порто. Здания за ним были древними вперемешку с новыми, и плотная, мутная вода текла по ним. На высокой точке за ним лежали ряды мешков. Нет, пакетов для тел.

— Это был он, да?

Она не знала, как долго Филип стоял за ней. Девушка слева от неё кивнула Филипу и ретировалась. Мальчик занял освободившееся место. Клочки щетины тянулись вдоль линии подбородка, чёрные на фоне смуглой кожи. Он повернулся, чтобы взглянуть на неё, и его глазам потребовалась секунда, чтобы найти её, будто он был пьян.

— Это был человек, ради которого ты нас бросила, да или нет?

Цин хрюкнул, словно пропустил удар. Наоми не поняла, почему. Вопрос был настолько неправильный, что было действительно смешно.

— Нет, он не сыграл в этом роли, — сказала она. — Но да, я летаю с ним.

— Он красивый, — сказал Филип. Она задумалась, чьи слова он повторяет. Непохоже, что Марко. — Хотел сказать о том... в смысле, как тебе здесь? Хотел сказать...

Но он не стал продолжать эту мысль. Она подумала, не сожаление ли она увидела в его глазах, или она придумала это, потому что хотела, чтобы так было. Она не знала, что сказать, как ответить. Она чувствовала в себе слишком много версий себя: пленница, соучастница, вернувшаяся мать, мать ушедшая — и все они говорили разное. Она не знала, кто из них был ей самой. И был ли кто-нибудь.

Возможно, ей были все они.

— Не то, чтоб у меня был выбор, — она продиралась через слова, словно те были острыми, — но так можно сказать о многих вещах, правда?

Филип кивнул, посмотрел вниз. На миг она подумала, что он уйдет, и не знала, хочет ли она, чтобы он ушел, или чтобы остался.

— Знаешь, это был я там сейчас, — сказал Филип, — в новостях. Это я.

Репортер был старше Филипа, шире в лице и плечах. Мгновение она пыталась увидеть сходство между ними, но потом, как будто она вошла в морозильник, она поняла.

— Твоя работа, — сказала она.

— Получил в подарок, — продолжил Филип. — Покрытие на астероидах, поглощающее лучи радаров. Я вёл команду, добывшую его. Я. Без меня ничего бы не получилось.

Он хвастался. Это было в уголках его глаз и в напряжении его губ, настолько сильно он хотел её впечатлить. Хотел, чтобы она одобрила. Что-то похожее на гнев зашевелилось в её животе. На экране репортер перечислял организации поддержки и религиозные группы. Люди, которые пытались собрать помощь для организации убежищ. Как будто кто-нибудь на планете сейчас не нуждался в убежище.

— Со мной тоже так было, — проговорила она. Филип вопросительно посмотрел на неё. — Твой отец. Мои руки он тоже запачкал кровью. Сделал меня соучастницей убийств. Полагаю, он считал, что после этого мной станет легче управлять.

Не стоило ей этого говорить. Мальчик вздрогнул, закрылся, будто улитка, коснувшаяся рожками соли. Новостная лента изменилась — количество погибших и пропавших без вести на Земле превысило двести миллионов человек. По камбузу прокатились ликующие возгласы.

— Поэтому ты ушла? — спросил Филип. — Не смогла справиться с работой?

Долгий миг она сидела тихо. И:

— Да.

— Тогда твой уход — к лучшему, — сказал Филип.

Она сказала себе, что он не это имел в виду. Это было сказано, просто чтобы она почувствовала боль. И это сработало. Но ещё сильнее она почувствовала огромное сожаление обо всём том, чем мог стать её малыш, и чем не стал. О ребёнке, которого она могла бы пробудить в нём, если бы был способ. Но она оставила своё дитя в лапах чудовища, и зараза распространилась. Семья монстров: отец, мать и ребенок.

Это всё упростило.