Игры Огня

— Ты сам недавно говорил, что этим «чувачкам» нужно дать умереть и на их место нарожать других. Так и будет. Мы договорились с правителем Меркурия о небольшой войне… Умрут в первую очередь те, кто оттаскивает человечество назад. Лентяи и прочее отребье. А вот умстеры и умные гозоры будут строить будущее на осколках старого мира. Я хочу ввергнуть планету в регулируемый хаос, где умрет половина человечества, а… Ой, чувствую, что приходит пора умирать. Вы как? Готовы отправиться туда, где вас давно уже заждались? — Великий Григ откинулся назад. — А когда новый я очнется, то на этих креслах и мокрого места не останется — наноиды всё подчистят. Ни одной нашей клеточки нельзя будет найти.

— Да пошел ты, — ответил Игорь, а Анатолий улыбнулся и оттянул языком щеку.

— Ты молодец, старичелло, но только не предусмотрел того, что и мы не пальцем деланные. Вот твоя матрица, а та была Басора, — на губах Анатолия появилась стеклянная пластинка с золотой нитью. — Так что звездец тебе, Кощей хренов.

Великий Григ медленно, слишком медленно поднес пальцы к хроносалютему. Анатолий успел нажать на пластинку, и она хрустнула на зубах. Он сделал ещё несколько жевательных движений, прежде, чем наноиды вырвали осколки из его рта. Боец улыбался окровавленным ртом, по подбородку стекала слюна красной нитью. Золотые блестки блестели в этой слюне. Золотые блестки матрицы Великого Грига.

— С твоей подачи загнулось много народа. Ты виновен не меньше нашего. Каждый должен отвечать за свои поступки! — раздельно произнес Игорь.

Апатия и совершенное безразличие овладели молодыми людьми.

— Братуха, что-то запарился я в последнее время умирать, — повернулся Анатолий к Игорю.

— Да херня это будущее. Лохи тут все, ну и нам не хрен оставаться, — ответил Игорь.

Они не чувствовали ни рук, ни ног, а вскоре и рты стали открываться с огромным трудом. Великий Григ кидался на них с шампуром, бил в лицо Игоря слабеющим кулаком. Разбил бутыль о голову Анатолия, кинулся к своему новому телу, но сил не хватило.

Великий Григ упал на пол и пополз по-пластунски. Царапал пол, подтягивал тело к нише, но силы оставляли его. Он не дополз…

Игорь скосил глаза на Анатолия и увидел, как тот смотрит на него. Игорь попытался улыбнуться, но разбитый рот отказывался кривиться. Язык распух и почти не ворочался. Анатолий смотрел в ответ. Смотрел до тех пор, пока в глазах не потемнело.

Комната растворилась в бескрайнем ничто и невообразимом нигде. Провалились в сон. Не сон в обычном понимании, не криогенный сон, не потеря сознания, а последний сон, после которого не просыпаются. Ни сожаления, ни печали. Игорь ощущал умиротворение — он заплатил за всё сполна.

Ни один из троих не видел, как в комнату зашла Сиатра.

Пробуждение

— По прию-у-утам я с детства скита-а-ался-а-а-а! Не име-е-ея ро-о-одного угла!

Женский голос доносился издалека. Откуда-то из глубин сознания, из самого дальнего уголка. Он медленно приближался, рос и креп. Вскоре начало казаться, что женщина пела в паре метров от… От кого?

— Ах заче-е-ем я на све-ет появился-а-а-а? Ах зачем меня ма-а-ать роди-и-ила?!

Не сказать, что голос был неприятен, но слишком громкое пение досаждало. Откуда он знает эту песню? И кто он? Человек попробовал открыть глаза, но что-то мешало. Какая-то повязка на глазах. Человек попробовал стащить её, но руки оказались связанными. Ноги? Тот же результат.

Он лежал на твердой поверхности. Судя по ощущениям кожи — мягкая ткань накрывала сверху. Немного жарко. Человек попытался стянуть повязку поворотами головы и потерся щекой о подушку. Вроде бы начало получаться.

— А когда из прию-у-ута я вы-ы-ышел, и пошел нанима-а-аться в завод!

Да кто же это горланит? Повязка потихоньку сползала, и глаза начали различать яркий свет. Человек продолжил свои попытки.

— Меня мастер в конто-о-оре не принял, Говорит, что «не вы-ы-ышел твой го-о-од»!

У человека получилось сдернуть повязку, и он уставился во все глаза на поющую девушку. Черные волосы разметались по белоснежной подушке. На глазах у неё тоже красовалась черная повязка. Точеный носик вздернут к бежевому потолку. Губы земляничного цвета старательно кривились, когда выводили новую строчку. Девушка лежала на чем-то напоминающем студенческую кровать и, одновременно, медицинскую каталку. Тело укрыто белым покрывалом, и, судя по изгибам, было очень соблазнительным. Комната, где они оба находились, представляла собой какую-то бежевую палату без окон и дверей. Мягкий свет лился со стен и потолка, никаких световых приборов, ничего, кроме двух кроватей и двух человек.

Человек тихо позвал девушку.

— Эй, ты кто?

— О, Игоряха! Ты очнулся? Ну и здоров же ты храпеть! Эй! Сиатра! Сиатра! Где тебя носит? Мой друган очнулся!!!