Игры падших

Он закрыл глаза, но через мгновение, услышав крайне неприятный чавкающий звук, открыл их снова. Обычный деревянный табурет стоял в пятне света. Над ним нависала одинокая, горящая слабым светом лампочка, вкрученная в чёрный керамический патрон под простеньким жестяным плафоном. Лампочка, едва заметно покачиваясь, висела на толстом плетёном проводе, уходящем вверх – в непроглядную тьму. Вокзал исчез, а вместо рядов секций для хранения багажа на ровном бетонном полу стоял тяжёлый бронированный сейф с шестью вертушка́ми и таким же числом прорезей, в которых виднелись цифры, приглашая любого желающего попытаться набрать нужную комбинацию.

На полу уже не было никакого мусора – лишь мёртвый хунн лежал, раскинув руки и глядя во тьму остекленевшими глазами.

И вдруг откуда-то раздался слабый, едва слышимый детский голосок. Какая-то девочка пела старинную колыбельную-страшилку.

Тили-тили-бом…
Засыпайте, детки,
Тьма гуляет за холмом,
Смерть сидит на ветке…

Голос звучал всё громче и протяжнее, но почему-то не было понятно, откуда он доносится – то ли справа, то ли слева, то ли сверху, то ли из глубин лежащего под ногами бетонного монолита.

Тили-тили-бом…
И бутылка рома.
Тьма уже заходит в дом.
Не сбежать из дома.

Она показалась – сначала белёсым облачком, которое постепенно обретало чёткость очертаний.

Тили-тили-бом…
Ночь ползёт по крыше.
В домке своём пустом
Ты уже не дышишь.

Бледная девочка лет десяти с огромными голубыми глазами в белом платьице на тоненьких бретельках шагала бесшумно и продолжала петь.

Тили-тили-бом…
Подожди немного.
Мы с тобой сейчас пойдём
Жуткою дорогой.

Она подошла почти вплотную, мимоходом глянула на Матвея, который уже присел на табурет и смотрел на неё, как заворожённый. Но, похоже, майор её не пока интересовал. Девочка подошла к мёртвому хунну, схватила его за ногу и пошла дальше, без видимых усилий волоча тело за собой.

Тили-тили-бом…
Ночью кошки серы.
За тобой потом
Я приду наверно…

Пенье, затихая в темноте, перетекло в смешки, а потом раздался истеричный хохот, который он не мог бы перепутать ни с чем. Скилла! Это была Скилла, сменившая свой облик. Забрала хунна и обещала вернуться. Но нет! Шалишь! Не быть майору Спецкорпуса её добычей. Не быть! Если бы могла, она сейчас уволокла бы за собой обоих.

Итак, что мы имеем? Темноту вокруг, табурет, сейф и свиток с непонятными хуннскими символами. Первое, что приходит на ум, – попытаться вскрыть сейф. Может быть, там скрыта подсказка – что делать дальше. Но едва ли правильно делать именно то, что первым приходит на ум. Может быть, наоборот, то, что скрыто за бронированной дверцей, ни в коем случае не стоит извлекать оттуда?

Но эту мысль он додумать не успел. Удар по голове, нанесённый сзади, отправил его в беспамятство. Когда он очнулся от боли в висках, оказалось, что руки связаны за спиной, сам он прикручен к стулу бельевой верёвкой, а какой-то странный тип в бриджах, жёлтой рубахе навыпуск, обутый в горные ботинки, стоит к нему спиной и ощупывает сейф, явно намереваясь его вскрыть.

– Я ждать, чтобы ты проснуться, – сообщил незнакомец, произнося слова с явным эверийским акцентом. – Я скоро смотреть, как я – всё, ты – ничего. Ты – страдать, я – весёлый. Да! Тика всегда везёт. – Незнакомец явно наугад выставил комбинацию цифр и попытался открыть бронированную дверцу. Но, едва он дёрнул за ручку, из стальной плиты выскочил клинок, насквозь пронзил ему плечо чуть выше ключицы, и снова скрылся в невидимом пазу.

Он даже не застонал. Он лишь выждал несколько секунд, пока рана не затянулась и напоминанием о ней остались дырка в рубашке и растёкшееся вокруг неё кровавое пятно. Однако неудача повергла Тику в некоторое уныние, и он не торопился повторять попытку. И тут его поле зрения попал свиток, валявшийся на границе пятна света, исходившего от лампочки. Он метнулся к нему, схватил, развернул и впился в него взглядом. Однако и его постигло разочарование. Что означали иероглифы он, похоже, тоже не знал. Тика огляделся по сторонам, как будто искал какую-то подсказку, со злости топнул ногой, так, что пол слегка прогнулся и из темноты, постукивая неровностями по бетону, выкатилась чья-то отрубленная голова, принадлежавшая, судя по характерным чертам лица и густому загару, жителю одной стран юго-восточных морей.

– Ньон тёй лейн, – гортанно прокричала голова, и у Тики от неожиданности подогнулись колени.

Но он быстро оправился от неожиданности, схватил голову за волосы, свободной рукой поднёс к её глазам свиток.

– Дёкх! – рявкнул он и тряхнул голову, давая понять, что не потерпит возражений.

– Мёт, баа, шау, шау, хаи, мёт, – сообщила голова, и Тика швырнул голову во тьму.