Игры престолов. Хроники Империи (СИ)

Тагире очень сложно далась беременность, врачи долго отговаривали её от попытки повторить опыт, указывая на особенности её фигуры – очень слабые бёдра и слабое здоровье, однако храбрая маленькая Тай была полна решимости подарить Эвазару ещё хотя бы одного ребёнка. Появление Шахти она восприняла как божественный дар, обласкав зарёванную кроху. Сам Эвазар мог лишь тихо радоваться поднявшейся вокруг девочки суете – во Дворце давно не было подобного радостного оживления. Даже сама Грелль, воспитывающая помимо своих детей трёх бастардов исчезнувшего Энрике, была совершенно покорена очарованием малышки, с удовольствием помогала Тагире с обустройством новой детской комнаты и выбором нарядных платьев. Женщины крепко сдружились ещё в то неспокойное время, когда сразу после окончания войны Эвазар отстаивал своё право на престол. Поддержка леди Грелль и Дома Ттар во многом помогла пережить первые годы восстановления Империи: Эвазар сутками мог не появляться в своих покоях, пропадая на конференциях, самметах и важных встречах. Тагире же пришлось выдержать шквал критики в свой адрес со стороны рафинированных аристократов, при каждом удобном случае высокомерно и презрительно морщивших носы, стоило только юной Императрице оказаться поблизости. Её происхождение и ремесло убийцы не остались незамеченными прессой – днями и ночами в эфирах передач муссировались шокирующие подробности её жизни до тех пор, пока Эвазар показательно не закрыл парочку особенно беспринципных каналов и изданий, особенно рьяно интересующихся личной жизнью Владыки и его «Фетто-рождённой» возлюбленной.

Леди Грелль стала спасительным якорем для униженной и раздавленной девушки, внеся немалую лепту в наказание тех, кто смел распускать грязные сплетни. Супруга Лорда Браниха не лишила Тагиру своего участия и в сложный период долгожданной беременности, забрав Тай в своё отдалённое имение, более всего напоминающее фешенебельный курорт, где в тишине и мире цветущих садов усадьбы Тагира могла думать лишь о благе своего ребёнка.

И теперь у неё была дочь, пусть и названная. Шахти оказалась чудесным ребёнком – покладистая, мягкая, она любила улыбаться и делала это так, что окружающим её взрослым непременно хотелось улыбнуться в ответ. И только чуждые глаза с вертикальным зрачком, да узор перламутровых чешуек-хэле под кожей напоминали, что это дитя Змееглазого. Принцесса-заложник, отданная в чужую семью во вражеский лагерь. Однако Шахти ещё не умела ненавидеть и бояться, а потому с удивительной непосредственностью ластилась к Тагире, называя её именами своей далёкой родины: «амайа», что означало «дорогая», «гинкха» – «добрая» и «лахасса» – «почти мама». Разве можно было отвечать на это злобой и подозрением?

Шахти с удовольствием играла с подрастающим Эоном, очень скоро став ему лучшей подругой. Дети хсаши растут быстро, но это не мешало ни девочке, ни её кузену весело проводить дни в беззаботном веселье: беготне по саду, прятках от учителей или догонялках вокруг фонтана во внутреннем дворе, которые Эон непременно выигрывал – Шахти продолжала отдавать предпочтение длиннополым одеждам с широкими рукавами. Возможно, нежелание расставаться со старым стилем в одежде говорило о её тоске по родине, но сколько бы не спрашивали её об этом Тагира и Эвазар, умница Шахти отвечала, что ей очень хорошо в приёмной семье и она очень любит нового папу и новую маму.

Став старше, Шахти часто писала длинные, подробные письма домой. Разумеется, корреспонденцию маленькой принцессы тут же доставляли на стол Императора и Эвазар с возрастающим смущением читал о себе, как о самом добром, справедливом и отзывчивом человеке на свете. С искренностью ребёнка, ещё не научившегося лгать и подстраиваться под взрослых, Шахти писала о том, как ей нравится жизнь во Дворце, где её не обижали старшие дети, а Эон, несомненно, был самым лучшим из них.

Единственное, что омрачало безоблачное счастье Эвазара – обилие дел, не терпящих отлагательств. Из-за бесконечных заседаний, приёмов и конференций Император был лишён возможности бывать с семьёй чаще, хотя отчаянно к этому стремился. Он и раньше выполнял для отца многочисленные поручения и считал, что выполняет при этом не менее половины обязанностей Повелителя, в тайне гордясь этим. И только взойдя на престол Эвазар понял, как жестоко ошибался! Государственная машина, однажды запущенная, продолжала функционировать в ритме, заданном Тимо, и это был сущий кошмар! Каждую секунду, каждое мгновение Эвазар был кому-то нужен, его коммуникатор разрывался от сообщений и звонков из пресс-центра, секретариата, администрации Дворца, постов Наблюдателей, Штаба Лиги, Департаментов… У него темнело в глазах к концу дня и Тагира нередко помогала своему мужу добраться до кровати. Сапоги она снимала с него уже спящего, хотя сон этот и походил больше на обморок.