Игры с огнем. Книга 1

– Это бесчестно?! – прорычал Личи, взглянув на меня злобно и вместе с тем отчаянно. – Это очень бесчестно! А честно было, когда сильный крепкий мужик Сэф разорял дом едва ли не мальчишки с перебитым крылом? И никто, никто ему слова не сказал?! Ведь не поло-ожено вмешиваться в чужие дела, если тебя не касается! Никого не касалось!

– Но ведь… так нельзя!.. Он не прав, это тоже было неправильно, но…

– А что мне терять? Честь? Репутацию? Доброе имя? Ха-ха-ха-ха! – он злобно сверкнул глазами. – Все, что можно – уже потеряно!

– А что насчет человеческого облика?

– Пфф, – злобно ухмыльнулся он. – Я моральный калека, сильно хуже уже не сделается. Да и мне не принципиально самому пустить ему кровь. Пусть умрет жертвой обстоятельств, стихийных бедствий… Я просто хочу видеть боль и безысходность в глазах Сэфа!

– Ты думаешь, – проговорила я тихо, – от этого тебе станет легче?

Взгляд его потерял огоньки злорадного задора и сделался грустным.

– Может, и не станет… – Личи вздохнул тяжело и печально. – Все равно это все баловство, пустые слова, не всерьез. Ничего мне ему не сделать. Да и… Сэф – не главный, кому я хочу мстить. Далеко‐о не главный… Сцерра с ним, пускай подавится.

Ненадолго повисло молчание. Я припомнила кое-что, что однажды упоминали.

– А давно погиб твой отец? – тихо спросила я.

– К моей автономии. Точнее, я получил автономию с его смертью. Я был наказан на несколько лет, но этот срок не вышел.

– Понятно, – неловко проговорила я. – Будь он жив, он бы, наверное, вступился…

Личи пожал плечами.

– Сложно сказать. Возможно, но, когда отец вступается за взрослого сына, это сильно подрывает авторитет последнего. Да и вообще, обоих. Все-таки совершеннолетнему под папкиным крылом прятаться – стыдоба… – он ненадолго замолчал, потом добавил. – Хотя уверен, кое-чем он меня по итогу выручил бы. Одним полезным подарком.

Я с интересом взглянула на дракончика:

– Это чем?

– Вэр лэне, – усмехнулся он, – Если это тебе о чем-нибудь говорит.

Я покачала головой, усиленно вспоминая драконий. Ничего подходящего не нашлось.

– Это какой-то артефакт?

Личи усмехнулся, покачав головой.

– Спасло бы от ошибок и помогло бы избежать позора.

– …Совет? – пыталась угадать я. – Я не знаю…

Дракончик, не стирая усмешки, глянул на меня.

– “Лэне” переводится как “милосердие”, – мягко проговорил, почти пропел он. – “Вэр” – удар.

“Удар милосердия”, – тихо ахнула я.

Я помолчала, потом, вспомнив еще один из невысказанных вопросов, решила задать, заодно и тему переключить.

– Вы, значит, самый древний народ?

В глазах Личи на миг мелькнула не до конца понятная мне холодность.

– Драконы… Самый древний, осознавший себя разумным.

Я удивилась уточнению.

– Амфибии эволюционно старше. Но не как разумный народ. Лишь – как биологический вид. Почему-то как разумный народ они начали формироваться много позже. Что‐то их затормозило… Возможно, мы.

Несмотря на философскую ровность фразы, было в ней что-то едва уловимое…

– Почему чаще всего, говоря о вашем народе, ты говоришь “драконы” и редко – “мы”? – спросила я напрямую.

Личи вздохнул.

– Я не отрицаю свою причастность к биологическому виду. Но я не хочу быть частью их общества. И давно ей не являюсь…

– Ты поэтому не любишь, чтобы к тебе обращались по-драконьи “орра”? – догадалась я.

Личи, поморщившись, кивнул.

– Да. Да и нет у меня такого статуса… Мне по душе человеческое общество. Вы добрее. И сильнее своей сплоченностью, состраданием. Может, и не вы одни, все вы, маленькие народцы, общественные. Но именно ваше общество я изучал на контрасте с драконьим. Драконье общество не терпит слабины; стоит лишь чуть расслабить челюсти, и тебе дадут по зубам.

Он замолчал, вздохнул, потом продолжил:

– У людей тоже есть злая часть, но… Добрая все вывозит. Я стараюсь стать частью вашего общества. Хотя порой бывает тяжело – вы коллективные, а мы – от природы одиночки. Мне часто не хватает сил и требуется перерыв от постоянного общения.

– И поэтому ты иногда уходишь в лес ночами? – догадалась я.

– Да, – он опустил брови и посмотрел на меня тяжелым взглядом. – И поэтому я ненавижу, когда кто-то ко мне туда приходит.

Я потупилась.

– В лес, или на чердак, или просто сижу в комнате. Главное – чтобы никто не трогал. Не важно. Все равно… Это проходит, можно приспособиться. Человеческое общество мне все равно милей. Можно даже смириться с тем, что вам до всего есть дело. И даже с женскими-хозяйскими инстинктами Мэраи, Борисовой жены, которая постоянно лезет в мои комнаты без спроса че-то там прибрать, – он фыркнул недовольно, но беззлобно.

Я чуть слышно посмеялась.

– Слушай, ну раз ты мне задаешь вопросы, – Личи усмехнулся, поглядев мне в глаза, – позволь, я тоже тебя поспрашиваю.

Пожав плечами, я кивнула, шутливо отозвавшись:

– Спрашивай, мне не жалко.

– Тебе нравятся девочки?

– …Что? – ошарашенно переспросила я. Сказать, что вопрос меня поразил – ничего не сказать.

– Ты на парней не смотришь, вроде как?

– Чего? Что за вопросы у тебя такие? – возмущенно воскликнула я. – С чего ты вообще такое взял?