Игры в вечность

Боялся даже напиться… нет, однажды ты действительно напился, ты был пьян, ты решил что хватит бежать. Ты пошел признаваться ей во всем, но по дороге встретил ее отца. Признался. Всю ночь рыдал и признавался, глотая пьяные слезы.

А утром боялся поднять на небо глаза. Небо молчало и делало вид что ничего не знает. Она тоже так и не узнала ничего. Так может пора? Сейчас? Думузи нерешительно сопел за спиной.

– Дим?

Он судорожно, неловко вздохнул, дергая край рубашки. Он смотрел ей в глаза.

– Дим!

– Это я виноват, прости. Ведь я был там с тобой, Аик, и не смог… это я виноват… Она до боли прикусила губу.

Эмеш смотрел и не верил своим глазам – он никогда не видел Думузи таким. Дикий ветер затих, присмирел, у него дрожали руки и еще больше дрожал голос. Огонь в глазах тоже сделался тихим, ручным, одиноким словно пламя свечи – дунь и погаснет.

– Я хочу поговорить, Аик. Наедине. Можно?

– Можно, – тихо разрешила она.

Ветер протянул ей руку, помогая подняться, и Любовь впервые нерешительно коснулась его руки. Лару Златокудрая, Дарящая Жизнь, из всех богов и царей этого мира лишь один ни разу не познал счастья с тобой. Как так вышло?

– Я знаю, сейчас не время, – тихо сказал он, – сейчас надо наверно говорить о другом… Аик, я не могу больше о другом! Я всю жизнь бежал от этого, думал что бегу. Но убежать так и не смог. Нельзя убежать от самого себя.

Они сидели рядом, и Думузи осторожно держал ее руку в своих руках, боялся даже поверить, что все это наяву.

– Все мы здесь пытались от чего-то бежать, – говорил он, – кто-то бежал удачно, кто-то не очень. Твой отец бежал от смерти. Прости, наверно я не должен так говорить, но иначе не объяснить… твой отец бежал от смерти, это здесь он хозяин небес, а там он тяжело больной, прикованный к инвалидному креслу старик. Хотя впрочем, хозяином небес он был и там… Эмеш бежал от горя, ты же знаешь, он потерял жену, маленькую рыжеволосую женщину, с которой прожил почти пятнадцать лет. Он бежал, хотел убежать, но он оборачивался и тогда прошлое настигало его. Нельзя таскать прошлое за собой. Кому как ни мне это знать.

Мое прошлое пришло само. Да, Аик, я бежал от тебя. Я так хотел убежать, но ты пришла за мной. Ты стала моей личной Немезидой, и обнаженный меч в твоих руках был вечно занесен над моей головой. Это было страшно. Не смотри на меня так, ты не виновата, это все я. Я просто дурак. Вот сейчас я смотрю на тебя и вижу вовсе не сияющую богиню, не Лару, не Аикану Науру, прости, я вижу просто девушку, ту самую, что стояла тогда у куста белых хризантем в саду. Ты помнишь? Вряд ли ты помнишь…

– Зачем ты бежал от меня, Дим?

– Аик, ведь ты и тогда была сияющей богиней, дочерью хозяина небес. А кем был я? Дикий, бешеный ветер. Неудачник. Больше чем никто. Разве могла ты снизойти? Разве мог я позволить тебе снизойти? Ты должна была оставаться богиней, равная с равным, не со мной. Я пытался сбежать от этого, от тебя, от себя. Но не мог. Мое прошлое всегда было рядом со мной. Я злился, огрызался, пытался прогнать… Прости, Аик, я часто был груб с тобой, часто говорил всякие гадости… Прости, я обижал тебя… я так хотел убежать… но оставаясь один я боялся даже закрыть глаза, боялся заснуть, потому что в каждом сне была ты.

– Ты жил с этим триста лет?

– Да.

– Дикий мой, бешеный ветер! Глупый ветер! Я наверно единственная здесь такая неправильная, я бежала не от себя, я бежала к тебе. Да, Дим, я бежала к тебе. Ты даже не представляешь, что мне стоило уговорить отца, какие невообразимые доводы я приводила, ведь он отказывался брать меня сюда. Триста лет я бежала к тебе, а ты бежал прочь. С того самого дня, когда я стояла у куста хризантем.

– Триста лет?

– Да.

– Я не верю.

– Не надо. Не верь, просто знай – я люблю тебя, только тебя. Все это время я лишь пыталась забыть…

– Я больше не побегу.

– А я больше не отпущу тебя никуда, мой бешеный ветер. Глупый ветер!

8

– А знаешь, кажется, это я прогнал их, – неуверенно сказал Утнапи. Его глаза блестели.

– Кого? Эмеш понял не сразу, или может быть понял, но сразу побоялся поверить.

– Бабочек.

– Как это?

Почему-то было все равно, и где-то там, в вышине, плескалось бездонное небо. Он видел… Нет, не правильно! Так не должно быть, не должно быть все равно, ведь это важно!

– Как? – повторил Эмеш, тряхнув головой.

– Ведь это игра, Сар, это наш собственный мир. Мы здесь боги, надо только поверить, – он чуть усмехнулся, грустно так, словно не победил, а проиграл, – но наверно я плохой бог и плохо умею верить. Я умею только знать, и делать что знаю. Верить не умею. Получилось не сразу и не так как хотел, я ведь хотел сжечь их, как вы с Думузи, но не вышло. Тогда я решил их прогнать.

– Но как ты прогнал? Усмехнулся. Пожалуй, он и сам не до конца понял.

– Сказал: «пошли вон!» и они улетели. Нет, Сар, я не шучу, так и было.