Игры в вечность

Или нет, галька не белоснежная, она серая, иногда почти черная, и река у ног другая – Могун, и за рекой не Илар, а просто бескрайние пески, пески до края мира, до самого хрустального купола небес. Осторожней! Заденешь неуклюже хрусталь, и он зазвенит, рассыпаясь мириадами сверкающих осколков. А там, за хрусталем, лишь пустота и мрак. Эмеш закрыл глаза, слушая пустоту. Чайка тревожно вскрикнула над головой. Или это не чайка?

Она неслышно подошла сзади и осторожно тронула за плечо. Он вздрогнул, медленно обернулся, прекрасно понимая кого увидит. Говорить не хотелось.

– Эмеш, я хочу спросить… – сказала она.

Он кивнул и закрыл глаза.

Она все знает. Поэтому называет его не по имени, а как бога. Что ж, так проще, боги имеют право делать все, что считают нужным, в отличие от людей.

Только почему-то вдруг захотелось хоть немного побыть просто человеком, не богом.

– Зачем нужно было убивать? – спросила она.

Эмеш поднялся на ноги, и его лицо оказалось совсем близко с ее лицом. Глаза Киты смотрели прямо в его глаза, спокойно, уверенно, даже требовательно… зеленовато-серые, с тонкими темными прожилками. А еще у нее были золотистые веснушки, и на лбу, у самых волос, маленький белесый шрамик.

Он дернул головой. Нет. Он бог, хозяин морей, он имеет право убивать просто так, без объяснений… Такова его воля! Пусть, он не своей рукой, он лишь заставил, убедил, что так надо, но какое это имеет значение?

– Так надо. Это не твое дело, – бросил сквозь зубы.

Что еще сказать. Крохотные жгучие искры в ее глазах… и неожиданная звонкая пощечина. Это было так…

Эмеш задохнулся, пощечина разом вышибла весь воздух из легких, он стоял, судорожно глотая ртом воздух и не мог поверить.

Плотно сжав губы, Кита смотрела ему в глаза. Не с осуждением, нет, скорее в них было понимание и сочувствие. На богов так не смотрят.

Вдруг стало ужасно стыдно, хоть и не сразу смог объяснить бы причины своего стыда.

Какие они боги, раз не могут справится? Ведь это их мир! Заигравшиеся дети. Могут лишь наскоро слепить и потом сломать, не в силах ничего исправить. Могут лишь просто уйти, испугавшись первых же проблем.

– Это было необходимо? – ее голос звучал спокойно и ровно. Сделав глубокий вдох, Эмеш начал понемногу приходить в себя.

Конечно, это было необходимо, как же еще. Стал бы он ради развлечения? Когда из пустыни летит черная дрянь, некогда жалеть и спасать случайные жертвы, нужно действовать, и чем быстрее тем лучше. Жертвы. Двое, ради тысячи. Иначе тысячи не спасти.

Эмеш отрыл было рот, но понял, что не может ей это сказать, снова не может найти нужных слов, у него последнее время вообще плохо со словами. Жертвы… Объяснить? Но как? А если она не поймет? Кто он в ее глазах? Хладнокровный убийца, монстр, злодей? Нет, на злодеев так не смотрят. Лучше уж быть злодеем, чем так. Она жалела его. Глаза Киты ждали ответа.

– Да, это было необходимо, иначе нельзя, – облизав пересохшие губы, сказал он. Голос дрогнул.

Кита коротко кивнула и отвернулась. Эмеш вздохнул с облегчением и тут же замер в ожидании новых вопросов. Он бы хотел ей все объяснить, но только и сам не понимал всего. Демоны!

– А Ут? Ты убьешь и его? – спросила она через плечо.

Сердце остановилось. Совсем. Он стоял, слушал – нет, не бьется. Наверно, он умер.

Кита не стала дожидаться ответа, ушла. Она умница, она понимала, что ответить он не сможет. То есть сможет, он сейчас скажет: «если понадобится – да», но это не будет правдой. Убить он не сможет, даже если понадобится.

* * *

– Ты знаешь, что Лару хотела взять этого царя Атну в верхний мир, дать бессмертие, сделать своим мужем?

– А он отказался?

– Да.

Утнапи понимающе усмехнулся, взъерошил короткие волосы на макушке. Он вдруг стал другим, словно что-то сломалось в нем… или, может наоборот, вернулось на место. Кажется, вот таким он и должен быть. Сейчас Утнапи удивительно походил на царя, такой же невысокий, крепкий… хотя нет, царь был куда шире в плечах, но вот взгляд – такой же жесткий, внимательный прищур серых глаз.

Что его изменило? Чужая смерть? Нет, что-то подсказывало – не смерть, жизнь. Вернувшаяся человеческая жизнь, вместо божественной вечности. Необходимость принимать решение и действовать, быстро, без лишних рассуждений и соплей… А ведь он умеет, понял вдруг Эмеш, умеет действовать, хоть и давно забыл, здесь это не нужно. Здесь только размеренность и покой, триста лет…

– Думаю, царь прав, – говорил, между тем, Утнапи, – ему не место среди нас.

– Он всего лишь человек…

– Нет, Сар. Дело не в этом. Он другой. Знаешь, иногда мне кажется, их мир гораздо правдивее и реальнее нашего, есть там что-то, чего давно уже нет у нас. У них все по-настоящему. Не знаю, было ли это настоящее у нас там, наверно было, но здесь его точно нет. Мы что-то потеряли, становясь богами.

Сидит, просеивая сквозь пальцы песок.

– Настоя-ящее, – задумчиво протянул Эмеш, покачал головой, – глупости все это, у них там то же самое. Только издалека может все иначе смотрится, жизнь-смерть. Красиво и романтично, а на деле – все одно. Как и у нас. Мы точно такие же.