Игры в воскрешение

Патриция отрицательно покачала головой. Она больше не задыхалась, а неподвижно лежала на столе, пристально глядя на Мелвина. По-видимому, она просто была в шоке.

— Тебе не страшно, а? С тобой теперь все в порядке. Я оживил тебя своей магией.

Подняв голову, она осмотрела свое тело. Замешательство в ее глазах сменилось тревогой.

— Не бойся крови, это часть заклинания, — уверил он ее.

— Хочешь, чтобы я снял швы?

Патриция закивала головой.

— Ты можешь говорить?

Она разжала губы, но не смогла вымолвить ни слова.

— Не волнуйся. Лежи и не двигайся. — Расстегнув ремень, связывающий ее левую руку, он взял запястье и нащупал пальцами пульс.

Глядя на экран телевизора, Мелвин вспомнил странные удары ее пульса, сильные, но очень медленные. Двенадцать ударов в минуту. Ему подумалось, что такая работа сердца связана с низкой температурой ее тела.

Мелвин отстегнул ремни, стягивающие ноги девушки. Медленно подняв руку, Патриция дотронулась до рисунка на животе и поднесла ее к лицу. Пальцы были вымазаны кровью и зеленой кашицей разжеванного корня. Она облизывала свою ладонь, пока Мелвин освобождал ее правую руку.

Смерть сделала ее поведение очень странным — слизывание крови с пальцев было первым признаком.

Патриция попыталась сесть.

— Лежи смирно, — скомандовал Мелвин. Девушка повиновалась. Мелвин взял влажную губку и под пристальным взглядом Патриции стал смывать кровь с ее живота. Но рана все равно кровоточила. Он наложил на нее марлевую повязку и приступил к более мелким порезам. Когда он закончил, рисунок все еще был различим, но не кровоточил. Из-за повязки складывалось впечатление, как будто рот «Овна» заткнули кляпом.

Мелвин оставил губку около бедра Патриции. Нащупав ее рукой, она подняла эту намокшую в крови губку и выжала. Розовая струйка стекла девушке в рот. Затем Патриция вообще затолкала губку в рот, стала жадно сосать и жевать ее.

— Хочешь есть? — спросил Мелвин. Девушка что-то промычала в ответ.

— Эй, прекрати! Не ешь это!

Не колеблясь ни минуты, она вытащила губку и отдала ее Мелвину.

— Давай, садись!

Она села, скрестив ноги, положила руки на колени и посмотрела на Мелвина в ожидании следующего приказания. Несколько капель крови стекли вниз.

— Постарайся сказать что-нибудь, — попросил Мелвин. — Как тебя зовут?

Нахмурившись, Патриция потрясла головой и пожала плечами.

— А тебя как? — спросила она. Мелвин выпрямился.

— Ты можешь говорить?!

— Кажется, да.

Она не только могла говорить, но ее голос звучал вполне нормально.

— Как тебя зовут? — повторила девушка свой вопрос.

— Мелвин.

— Красивое имя, — сказала она, улыбаясь.

Глянув в камеру, Мелвин покачал головой.

— Что случилось?

— Ничего. Все в порядке. О Господи.

У него было такое чувство, как будто все это сон. Такого не могло быть. Это превзошло все его ожидания. На самом деле Мелвин и не надеялся, что когда-нибудь ему удастся оживить одну из этих девчонок. Это было его стремление, его наваждение. Убеждая себя, что когда-нибудь все-таки наткнется на формулу, которая сработает, он сомневался, что сможет найти ее.

И если все-таки одна из них оживет, считал Мелвин, она будет похожа на стандартного зомби: с выпученными глазами и замедленной реакцией.

Патрицию нельзя было назвать нормальной, но она была очень близка к этому.

— Уму непостижимо, — пробормотал Мелвин.

— А у меня есть имя? — спросила девушка.

— Ты не знаешь? Она покачала головой.

— Что последнее ты помнишь из своей жизни?

— Ты спросил: «Ты не знаешь?»

— Нет, я имею в виду… что ты делала сегодня утром?

Патриция нахмурилась, закусила губу и пожала плечами.

— Думаю, что ничего.

— Ты помнишь больницу?

— Я там умерла?

— Ты работала там медсестрой.

— Правда? — обрадовалась девушка.

— Кто президент Соединенных Штатов?

— Откуда мне знать?

— Ты хоть что-нибудь знаешь? Патриция широко улыбнулась.

— Тебя зовут Мелвин. — Взгляд ее упал на его забинтованную руку. — Что случилось?

— Меня ударили.

Мелвину показалось, что он услышал какой-то шум. Он остановил запись. Разговор умолк.

— Мелвин, — звал его голос Патриции.

— Да? — отозвался он.

— Мелвин!

Выключив видеомагнитофон, он поспешил наверх, в спальню. Патриция, сидя на кровати, обеспокоенно осматривалась, но, заметив Мелвина, улыбнулась и провела рукой по волосам. Ночная сорочка валялась на полу.

— Что-нибудь случилось? — спросил Мелвин.

— Я проснулась, а тебя нет рядом.

— Я смотрел телевизор.

Ее рука скользнула к груди. Глядя Мелвину в глаза, она положила ладонь себе на грудь. Обведя пальцем вокруг соска, Патриция зажала его между пальцами и оттянула.

— Хочешь поиграть? — спросила она.

— Опять? — ухмыльнулся Мелвин.

— Мне это нравится, — она извивалась, мучая свой сосок. — И тебе тоже нравится, разве нет?

— Мне не нравится, когда ты кусаешься.

— Я не буду.

— Ты мне уже обещала.

— Честное слово.

— Ладно, — сказал Мелвин, направляясь к двери.

— Куда ты?

Он оглянулся, Патриция перестала теребить сосок, и это было облегчением для Мелвина. Он знал, что она не чувствует боли, но ему было не по себе, когда она с такой силой сдавливала сосок.

— Сейчас вернусь.

— Я с тобой!