Игры в заботу

Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.

— А потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились, и у них родился ты. И конечно же я знала, что ты будешь такой же, такой же странный, такой же… ненормальный! А потом она, видите ли, взорвалась, а тебя подсунули нам!

Я побледнел. Всю жизнь мне впаривали то, что мои родители были пьяницами. Что они разбились на машине, а перед этим влезали в долги кучу раз. Дядя Вернон говорил, что мой отец был азартным игроком. Говорил, что он бил мать, а потом вместе с ней пропивал деньги.

Тетя Петунья говорила, что мама работала в чертовом борделе, отдаваясь направо и налево разным мужикам, а теперь… А теперь я узнал, что они были героями? Героями?

— Взорвалась? — спросил я. — Вы же говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе!

— АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились обратно в угол. — Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела–то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про семью не знал! Да у нас его историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!

— Но почему? — В голосе моем появилась настойчивость. — И что с ними случилось, с мамой и папой?

Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— Я расскажу тебе, Гарри. Но лучше бы тебе присесть.

Я сел обратно на софу вместе с Хагридом, который смотрел на меня с беспокойством. Тишину нарушал только треск дров в камине и тихое бурчание Зелела.

— Понаех–х–хали тут, волш–ш–шебники…

Часть 9

— Ну вот, Гарри. — начал свой рассказ Хагрид. — Наверное, начну я… с человека одного…

— Волан–де–Морт… — шипит Зелел, вновь вылазя из–под моей куртки. Я посмотрел на змею слегка напуганно.

— Что…Что тебе эта змея сказала? — заметил Хагрид.

— Волан–де… — хотел было сказать я, но великан резко встал, закрыв мне рот ладонью.

— Ш–ш–ш-ш, мы не произносим его имени!

Он снова сел и уставился на огонь. Пожалуй, раз нельзя произносить чье–то имя, то это должен быть великий человек. И ужасный тоже.

— А кто он такой? — спросил я. — Почему нельзя?

— Ну… Я вообще–то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.

— Но почему? — вновь нашелся я. За пару дней я стал наглее.

— Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его… Ну ты знаешь уже как звали его.

Хагрид задохнулся от волнения и замолк.

— И не проси меня, ни за что не скажу. У нас никто не скажет, разве что Дамболдор. В общем, этот волшебник лет так… э-э… двадцать назад начал себе приспешников искать.

И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого–го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты — Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты — Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и…

Великан замолк, оставляя меня наедине с раздумиями на пару секунд, а позже, чуть было не хныча, продолжил:

— Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты — Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребенком был, а выжил.