Игры века

Огромный двор был освещен факелами и разноцветными фонариками. Прямо под большими часами горел костер, где на вертеле поджаривались три поросенка. Тут же стояли бочки с вином и пивом. Любительский оркестр из аккордеона, расстроенных скрипок и пары кастрюль наяривал залихватский мотивчик. В свете пламени, отбрасывая длинные тени, танцевали пары. В воздухе пахло навозом, костром и жареным мясом. Запахи били в нос, впитывались в одежду, перемешивались с испарениями канала Урк. Тут же с радостными криками бегала ребятня.

Новеньких в этой толпе сразу было видно. Они ни на шаг не отходили от хозяев, не знали ни куда встать, ни что делать. К бойням подъезжали фиакры и паромобили, лясникамы всё прибывали, и среди них Натанаэль без труда различал ребят, которых тысячи раз видел в коридорах интерната. На лицах свежеиспеченных подмастерьев читалась смесь ужаса и счастья. Воплощалась их заветная мечта. Такого Натанаэль не мог сказать про себя.

– Добро пожаловать! – раздался вдруг зычный голос.

И на площади появился огромный бык, украшенный белыми цветами. Его вели под уздцы два подмастерья. На спине животного сидел мужчина с голым торсом, его мускулистые руки были сплошь покрыты татуировками. Лясникамы шумно зааплодировали. Мужчина слез с быка и взгромоздился на бочку. Либертэ узнала его – Лакжи, что лучше всех забивал скот. Ребят из интерната вытолкали вперед, они оказались прямо перед оратором.

– Слушайте меня, сироты! – обратился к ним Лакжи. – Добро пожаловать в новый дом. – Он указал на затененное здание бойни из стекла и металла, стоящее прямо за ним.

В его окнах отражались языки пламени. Оркестр умолк, воцарилась торжественная тишина, нарушаемая лишь треском огня.

Натанаэль взглянул на Кармину. Как и все остальные, она внимательно слушала. Натанаэль наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Это ваш начальник?

– У лясникамов нет начальников! – прошипела Кармина сквозь зубы. – Просто Лакжи забивает скот и один из лучших в своем деле. И все это знают. А теперь заткнись и смотри.

Натанаэль выпрямился и подавил вздох. Если появятся другие вопросы, он лучше задаст их Либертэ.

– Ваш интернат в прошлом, – продолжал Лакжи. – Лашнябы Верна отсюда не видать. На бойнях Ла-Виллет действует один за кон, и это закон лясникамов. Он очень прост. Лясникамы свободны! Лясникамы равны! Лясникамы не предают друг друга!

В толпе раздались восторженные возгласы. Лакжи спрыгнул с бочки и протянул руку. В ту же секунду из толпы вышла женщина и вручила ему увесистую кувалду. Два подмастерья прикрепили цепь к кольцу, висевшему в носу у быка, другой конец привязали к кольцу, впаянному в землю. Животному пришлось склонить голову. Либертэ сжалась.

– Не хочу на это смотреть, – прошептала она и отвернулась. Натанаэль посмотрел на нее с завистью. Ему очень хотелось последовать ее примеру, но Антонен крепко сжал ему руку.

– Один совет, дружище, – прошептал он, широко улыбаясь. – Постарайся не упасть в обморок и следи, чтобы тебя не вырвало. Нашим ребятам такое не понравится.

Натанаэля немедленно затошнило. Лясникамы – все как один – топнули ногой. Еще раз, еще, еще и еще. Они во все глаза смотрели на Лакжи. Тот поплевал на ладони и схватился за рукоятку кувалды.

Натанаэль не успел отвести глаза. Кувалда очертила полукружие, блеснула в свете пламени и с чудовищным треском опустилась на голову животного, точно меж двух рогов. Бык вздрогнул и с высунутым языком упал на колени. На пару секунд он застыл, словно не мог решиться так быстро расстаться с жизнью. Затем медленно повалился набок.

Натанаэль был заворожен происходящим, он уже не мог отвести взгляд. Лакжи взял нож, высоко поднял его и одним сильным ударом вонзил в горло животного. Хлынула кровь. Подмастерья быстро подставили ведро. При свете огня Натанаэлю показалось, что из горла убитого быка текут чернила.

– Добро пожаловать в город крови! – закричал Лакжи.

– Ура! – взревела толпа.

Не успев понять, что происходит, Натанаэль вдруг почувствовал, что его с силой толкают вперед. Чьи-то руки схватили его за плечи и с силой опустили в ведро с кровью. Теплая липкая жидкость мгновенно залила ему уши, нос и рот. Натанаэль дернулся, но его крепко держали. Через пару секунд его поставили на ноги. Раздались аплодисменты, мальчишку хлопали по спине, поздравляли и называли «латаэльнок». Еле держась на ногах и борясь с тошнотой, Натанаэль постарался стереть кровь, которая текла у него по лицу и шее. Всё вокруг было красным: и пламя огня, и ту ша мертвого быка. Кто-то протянул ему стакан.

– Пей! Пей! Пей! – взревели лясникамы, окружавшие его со всех сторон.

Натанаэль подчинился.

Ощутив во рту вкус железа и алкоголя – кровь смешали с крепленым вином, – он понял, что никогда не сможет проглотить эту отвратительную теплую бурду. И его совершенно точно вырвет, прямо сейчас. Тут в его поле зрения попала Кармина. Слова Антонена пронеслись у него в памяти. Ценой нечеловеческих усилий Натанаэль сглотнул. В награду на него обрушился град аплодисментов.

– Ягненок, теперь ты наш! – взревел мэтр Нож.