Игры времени. Дилогия

Послышались вздохи облегчения, а шёпот мгновенно перерос в восторженное щебетание. Возникла только единственная заминка – некому было заняться погрузкой вещей. Раньше этим занимался мальчишка или самые оборванные из нижних жильцов за мелкую монету. Но сейчас никто из них не появился. Однако, и это препятствие быстро оказалось преодолённым. На радостях от миновавшей угрозы, путники не сразу и не очень споро, но справились со всем сами.

В дилижансе, как оказалось, уже имелось в наличии двое пассажиров – пожилой мужчина и женщина, как принято говорить, бальзаковского возраста. Друг на друга смотреть они всячески избегали, из чего следовал неумолимый вывод о том, что это, без всякого сомнения, путешествовала супружеская чета. Ещё совсем недавно их присутствие могло внести определённые трудности для новых попутчиков. Но, со смертью офицера-гида и уходом Ирины со спутником оставалось только шестеро желающих покинуть постоялый двор (включая троих благородных, Артура с Селеной и Шляпу). Поэтому в восьмиместной карете с разной степенью удобства разместились все.

Хуже всех, вне всякого сомнения, чувствовала себя бальзаковская дама, оказавшаяся вдруг одна в весьма тесном обществе шести мужчин, не считая своего мужа. Придав лицу выражение высокомерно-оскорблённое, она повернулась к нему и произнесла со всей трагичностью, на которую оказалась способна:

– Вот именно так я и представляла эту поездку, когда отказывалась сопровождать вас в общественном экипаже! От чего мы оставили свою карету?

Пожилой муж стоически пережил этот выпад, даже не взглянув в сторону супруги. Один из благородных, не удержавшись, прыснул в кулак. Мадам тут же ожгла его взглядом полным презрения, от чего он прыснул снова. Было и без слов понятно, заметил Артур, что никакой собственной кареты у этих несчастных супругов на сегодня нет, но их добротная, дорогая, хотя и слегка поношенная одежда позволяла предполагать об их ещё совсем недавнем высоком благосостоянии. Была у них тогда и карета, и ливрейные слуги. Революционные времена многих возвысили, но многих и опустили, если не на самое дно, то достаточно близко к илу. Эти хотя бы остались живы. В то время, как многие из их сословия головами поплатились за своё происхождение.

– Сударь, вы ведёте себя непристойно! – Не выдержал, наконец, бывший аристократ. – Вы, как я вижу, тоже путешествуете не в собственном седле.

Молодой повеса даже обрадовался замечанию. Дорога предстояла долгая, а тут явно намечалась возможность скрасить её, вволю поиздевавшись над этим напыщенным стариком.

– Да, сударь, – уже не скрывая собственного веселья, произнёс он, – я не в своём седле. Но я, хотя бы, не вожу своё старое седло с собой! – И он расхохотался совершенно откровенно.

Дама вспыхнула, её глаза расширились, от ужасного оскорбления перехватило дыхание. Её муж сделал попытку подняться, забыв от негодования, что он в дилижансе, задел потолок и грузно опустился на место.

– Что вы себе позволяете, молодой человек? – Только и смог произнести он.

И этим вызвал новый приступ смеха у своего обидчика.

Как исследователю этого времени, Артуру было любопытно наблюдать за происходящим. Одно дело читать отлакированные мемуары, литературу и прочие документы прошлых веков, и совершенно иное, самому присутствовать среди простых героев той эпохи. По большому счёту, именно в этом и заключалась его работа, как темпорального реставратора – смотреть и слушать, но не вмешиваться. Он должен был видеть, как всё происходило на самом деле.

Но Селена не была темпоральным реставратором, она была оперативником, молодым и без опыта многочисленных погружений в прошлое, без брони от личного соучастия в переживаниях тех, кто в её эпоху уже давным-давно умерли, а ещё женщиной. И не вмешаться оказалось не в её силах.

– А наш старичок всё ещё может взбрыкивать! – Продолжил потешаться молодой задира, ещё не представляя, что его ждёт.

И тут вдруг молодой человек поймал на себе взгляд безусого Поля. Ох и не добрым был этот взгляд. Так смотрит портной на неудачный шов, который прямо теперь предстоит распороть. Так смотрит школяр на кляксу в тетради, которую сейчас вырвет вместе с листом бумаги. В общем, так смотрят на то, что немедленно будет уничтожено. Оставалось только вспомнить, как легко этот юнец расправился голыми руками с целой шайкой бродяг и вооружённых разбойников, чтобы мурашки побежали вдоль позвоночника, а мочевой пузырь неожиданно стал неимоверно тяжёл.

– Извинись, – тихо сквозь зубы приказала Селена.

– Да мы же просто шутим, – ещё пытаясь улыбаться, развёл руками внезапно вспотевший шутник. – Я просто пошутил, и только!

– Извинись! – Теперь она уже требовала безвозвратно.