Игры времени. Дилогия

Артур окинул взглядом попутчиков, словно надеясь таким образом вычислить предателя. Естественно, что из его глупой попытки ничего не вышло. Разве что довелось встретить улыбку на губах таинственного незнакомца. А без выражения остального лица и глаз, скрываемых столь тщательно, она могла означать всё что угодно от одобрения до насмешки. Как бы ему хотелось узнать, и кто, в конце концов, скрывается под безразличной до всего шляпой с широкими полями?

Тем временем мэтр Гастон окончательно пришёл в себя. Он осмотрелся. Вокруг порушенной кухни тут и там стонали раненные и просто избитые постояльцы. Мятые кастрюли и разбитые кувшины взывали об отмщении! В разлитом большой лужей соусе мило похрюкивала сбежавшая из загона свинья. Такого кощунства хозяин стерпеть не мог никак. Поймав за ухо, суетившегося вокруг его туши верного Крысёныша, он притянул его к своим жирным губам.

В ещё только отъезжавшем дилижансе никто даже не обратил внимания, как из разбитых дверей постоялого двора, придерживая одной рукой надорванное ухо, а второй рукой спадающие на бегу штаны, вышмыгнул мальчишка и понёсся что есть мочи в сторону ближайшего поста.

Глава тринадцатая.

Некоторое время ехали молча. Пожилой муж, между ног которого своею головой упёрся бессознательный насмешник, боялся даже дышать, от чего лицо его сделалось бордово-красным.

Он был не молод, и от того опытен. Подобные дорожные происшествия совсем не казались ему случайными, особенно учитывая их с женой происхождение. И, разумеется, у них давно не было собственного экипажа. Некогда мощная, золотая фамилия в революционные времена сошла на нет, будучи частично обезглавлена, частично сбежала, бросив все богатства. И ныне прозябала. Они и передвигались-то по стране скорее с целью избежать преследования, чем просто в поисках пристанища.

Однако, по воцарению Наполеона, прошёл слух о том, что Бонапарт не против видеть вокруг и близ себя выходцев из лучших семей Франции, если таковые могут послужить ему, ну и революции, разумеется. Таков удел мужей вышедших из грязи в князи – желать облагородить своё существование. Так для своих потомков они уже желают не просто трона, но трона законного! И если у самого никаких прав нет, то всегда можно завоевать девицу королевского рода.

Пожилой пассажир дилижанса уж точно не был роялистом. Он совершенно не имел убеждений. И от этого, как он сам считал, исключительно подходил для службы при дворе Императора. Собственно сейчас они с супругой и направлялись в Главную Ставку, дабы предстать перед тем, кого ещё так недавно, вторя соседям, именовали, в лучшем случае, выскочкой!

– Я вам обязан, сударь, – неуверенно произнёс он, спихивая с колен голову неудачливого насмешника. От чего тот повалился на бок, совершенно заблокировав дверцу. – Чем могу вам служить?

Селена, запоздало осознавшая свою ошибку, не нашла ничего лучшего, кроме как обратиться соляным столбом. Расхлёбывать её вспыльчивость теперь предстояло непосредственно Артуру.

– Мой брат погорячился, – всячески избегая даже смотреть в сторону оперативницы, произнёс он, выдавив из себя подобие улыбки. – Приношу вам и вашей супруге глубочайшие извинения за причинённые неудобства в этом и так весьма малоудобном путешествии.

– Боже мой! Какие могут быть извинения! Ваш брат уже второй раз за это утро выручает нас! – Впервые за всю поездку женщина вдруг взяла своего супруга под руку. Она прижала его руку к своей груди, и Артур неожиданно увидел, как могут сверкать карие от природы глаза.

– Мы столько скрывались, – произнесла она. Ей казалось, что она шепчет. На самом деле она почти кричала. – Вы вряд ли представляете, как это спать на набитых соломой тюфяках, в которых водятся насекомые. Но мы пережили и это.

– Но теперь император, – исследователь просто рвался наружу из Артура.– Такая фактура случается очень редко.

– Да, – согласилась женщина, – на него и уповаем! Теперь, говорят, предстоит большой поход на восток. Говорят, что верным короне людям станут давать земли с рабами. Мой муж всегда был верен!

– Республике, – поспешил добавить мужчина.

– И республике тоже! – Подхватила жена, даже не заметив собственной оплошности. – Как вы считаете? – Дама всячески избегала смотреть на Селену и обращалась только к Артуру.

В конце то концов двигался вперёд развращённый девятнадцатый век. И то, что женщина в мужском платье сопровождала своего любовника инкогнито, ничего кроме естественного женского любопытства не вызывало. Как и перспектива обладать рабами совершенно не смущала благородную особу, саму в последние годы почти опустившуюся до рабского состояния. Артуру, как историку, невольно припомнилась классическая причина неудач всех прошлых и последующих восстаний и революций. Рабы, даже если им доводилось победить, тут же становились новыми господами, обращая в рабов своих бывших хозяев. От такой перестановки слагаемых в истории, как и в математике, ничего, в сущности, не изменялось. Лишь всё новые потоки пролитой в борьбе крови и горы гниющей плоти удобряли поля.