iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— И еще… я бы не спешил уходить, — добавил Кан. — Хаст… — чтобы узнать имя наемника, Ученик не стал мучить себя лавированием в гадальном потоке, а просто безмолвно сотворил простенькое заклинание Нунтиус. Раненый с удивлением поднял на него измученный, безумный взгляд. — Расскажи, что здесь случилось…

Кангасск знал, что несчастного хватит едва ли на несколько фраз; но серебристая Паутина уже возникла перед глазами наследника миродержцев, переливаясь причудливыми узорами судеб; каждое слово, каждая эмоция — все теперь будет иметь значение… Увидеть, понять… Сто к одному, Немаан для того и оставил в живых беднягу Хаста: чтобы Кан взглянул на произошедшее его глазами. Скрываться от взгляда гадальщика — природное свойство стига, и этот хитрец нашел способ обойти его. Мало того, он знал, что Кангасск обязательно воспользуется возможностью; воспользуется, даже зная, что это было задумано заранее. Беспроигрышный план…

Едва с губ Хаста сорвалось первое слово, взор Ученика побежал по серебряной нити его судьбы, меж мерцающей пыли мертвых судеб…

Хаст Азейр звали его.

Он не помнил своих родителей и своей родины; свободно говорил на двух языках — общем и островитянском, ругался — на шести, писать и читать не умел ни на одном. Много повидал в жизни, двадцать лет проскитавшись по миру, не принятый ни Тенями, ни Законом. Наемник. Разбойник. Бродяга.

В Малый Эрх он пришел за покоем и, хоть первый же вечер начал, по старой привычке, со ссоры с заезжим магом, все равно надеялся на лучшее. Хасту везло: на следующий же день устроился дозорным в городское ополчение; получил койку в казарме и сухой паек.

Закутавшись в два плаща, Хаст Азейр звонко хрустел яблоком и смотрел в даль с вершины той самой башенки, где позже нашел свою смерть маленький Спектор.

Событие за дежурство Хаста случилось лишь одно, да и то, скорее, любопытное, чем настораживающее: в город прибыли трое — судя по всему, семья: родители (причем, отец — со спекторской повязкой) и ребенок; но как прибыли! Верхом на рыжей файзульской чарге!

Встречала новоприбывших целая стая любопытствующих, в том числе и Хаст, которому как раз пришло время сдавать дежурство. Поохали, позавидовали и разошлись трещать о небывалом событии с соседями. Не меньше пересудов было тогда, когда женщина верхом на чарге спешно покинула город ближе к вечеру, оставив своего спутника одного в гостинице.

Но у Хаста к тому времени появились другие заботы: его вызвал к себе командир местного ополчения — Сальватор Нериус Вьен — для беседы. Беседа вышла не слишком приятной: Нериус навел справки о прошлом Хаста и — что неудивительно — проникся к новому ополченцу недоверием.

Решения командир вынести не успел: ему доложили о некоем тревожном известии, которое принес один из приезжих, и Вьен велел привести его.

Парня Хаст узнал сразу: тот самый, чья подруга умчалась прочь на чарге, оставив его с ребенком. Несмотря на заявленную важность известия, сколько-нибудь обеспокоенным вестник не выглядел. Он небрежно ухмылялся, кивал в ответ на требовательные реплики Вьена и вообще вел себя по-хозяйски.

— Я Немаан Ренн, — представился незнакомец. — Собери всех, кто может держать оружие, если хочешь, чтобы хоть один, — он бросил холодный взгляд на Хаста, — пережил эту ночь.

— Да кто ты такой?! — вспылил Нериус.

Немаан не стал препираться с ним. Хаст так и не понял, что сделал этот вестник… Человеку, не знакомому с работой Сальватории, что Алой, что Серой, это и не должно быть понятно: даже если Стражник или Инквизитор не носят формы или знаков различия, они способны многое сказать о себе, безмолвно продемонстрировав сложный магический узор определенной техники. Это и сделал Немаан. Причем так, что заставил Нериуса устыдиться своему неверию. И город подняли по тревоге.

«Нашел покой» — с горькой усмешкой подумал Хаст Азейр.

Он никогда не был ни отчаянным смельчаком, ни исполненным чувства долга патриотом. Он бродил и скрывался всю жизнь. Почему же не улизнул теперь? Он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Хаст смотрел, как собирается ополчение, слушал, как взволнованно переговариваются мечники в одном ряду с ним… и не чувствовал привычного страха в своем сердце, лишь прохладную отстраненность от всего происходящего и тихое, горькое торжество. В тот момент он походил более на мудреца, чем на простого наемника, и тонкий ореол ффара, невидимый никому, сиял над его головой…

К кому-то такое осознание не приходит никогда; к кому-то — лишь перед смертью… Прикосновение ффара оказалось мимолетным, но, даже когда оно исчезло, на земле остался совсем другой Хаст.

…Нериус Вьен со своей боевой семеркой и вестник, представившийся Немааном, вышли в центр городской полщади. Командир поднял руку, требуя тишины, и, когда улегся тревожный ропот в рядах, сказал, кивнув в сторону вестника:

— Этот человек — Немаан Ренн, Инквизитор первого уровня, прибыл по особому поручению Серого Совета. Ему слово.