iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— Дочь, я же тебе говорила, не трогай его вещи! — донесся упрек Занны, в котором Ученик даже почувствовал нечто, напоминающее скрытый страх. Вскоре она сама оказалась рядом.

— Ничего страшного, — покачал головой Кан. — Она просто хочет, чтобы я ей почитал. Садись с нами, послушаешь тоже.

— Что это?

— Это письма Макса Милиана. Не самое радостное чтиво. Зато всегда к месту…

«Письма к Кангасску Дэлэмэру

год 15007 от п.м.

декабрь, 31, развалины кириакского лагеря.

Друг мой, Кан, я не гадаю, из тех ты или не из тех, кто с нетерпением заглядывает в конец книги, едва прочитав начало. Пусть последнее письмо будет в конце, ибо больше в этой книге нет чистых листов.

Я не спас никого. Погибли все, кого я сюда привел. А эта книжка… быть может, она еще спасет моего Ученика… как повод отправить его прочь отсюда. Я останусь один. Я встречу Эльма один. И я не вернусь.

Дело не в том, что я не верю в победу — я в нее верю. Я просто не хочу жить дальше, сегодня я это понял.

Я устал, Кангасск. О Небо, как я устал. Туман сожрал меня изнутри, марнсовский кашель разорвал в клочки легкие, а война убила во мне человека, которым я когда-то был. Я им оставался ради Милии, и мне редкие минуты с ней в последние годы стоили не меньших сил, чем долгие часы боя.

Я исчерпал себя, я сгорел, как факел, подожженный с обоих концов. Меня душит память обо всем, что я сделал. И отец не зря брезгует даже обнять меня, такого. Мама же… она всегда мама… и видит во мне того мальчика шести лет, каким я остался в мире-первоисточнике.

Смерти нет. Умерев здесь, я проснусь там. Я забуду все, я вновь стану чистым, свободным, стану у начала всех дорог. Вновь обниму отца, который и не подумает припомнить мне чью-то смерть. Да, мы трое всё забудем, всё. И я стану шестилетним малышом, который, быть может, когда-нибудь напишет странную сказку об Омнисе и ни за что не подумает о том, что сам был ее частью.

Это свобода, друг мой. Это счастье. Я счастлив уже сейчас, стоя на пороге смерти. Но я отдам этому миру последний долг. В конце концов, Омнис — мой брат… у нас одни родители.

Потому прощай, друг мой Кангасск. Береги Милию, будь для нее тем отцом, о котором она мечтала всегда, слушая своего странного дядю Милиана, злобного сказочника. Помни Эдну. Ни о чем не прошу больше — просто помни ее, бессмертный, она заслуживает вечной памяти и вечной любви… ну этого ты никогда не пообещаешь, это обещаю я.

В общем… будь счастлив. Будь.

Макс М.»

Глава шестьдесят шестая. Братишка

— К дьяволу!.. Это не мой сын! Это сын Гердона, сын Черного Алтаря, чудовище… но не мой Макс! И обратного ты мне не докажешь!

— Это наш мальчик, Серег… Ну вспомни, как мы его ждали… как ты плакал от счастья, когда он родился… Вспомни, как он первые шажки сделал… как сказал первое слово… как тяжело заболел в пять лет… Это все он. Он самый. Наш Максимилиан.

— Нет…