Ийон Тихий

– Где руины, координатор? Наши наблюдатели на орбите не видят ни одного разрушенного здания. Ландшафтный дизайн слегка пострадал, только и всего. Да и то, как сказать: парочка испаренных болот – это еще и к лучшему. Вы ничего не потеряли. А мы, откликнувшись на ваш призыв – потеряли.

Ей захотелось удавить этого надменного ублюдка.

– Вы не понимаете, – буркнула она. – Из-за того, что вы пропустили к Чфе Вару землян, мы лишились всей электроники. Электроника – это кровь и плоть нашей цивилизации!

Т’Лехин пожал плечами.

– Электричество – зло.

Сколько миров, столько и причуд. Мересань была на слуху как планета, где не доверяют электричеству. Не то чтобы не применяют вообще, терпя в некоторых областях как неизбежность. Но все системы расчета и управления у них механические, и механика доведена до совершенства. При этом, например, против атомной энергии они ничего не имеют, переводя ее непосредственно в тепловую и механическую. С точки зрения мересанцев, в большинстве миров властвует зло. Может, в этом и берет корни их завышенное самомнение.

Эл Танг Ри вскинула голову.

– Вы, адмирал т’Лехин, должно быть, разбираетесь в космических сражениях, но ничего не понимаете в том, как и чем живут иные миры. Так что придержите язык и предоставьте это координаторам.

Мересанец скорчил гримасу.

– Вы не слишком любезны с тем, кто потратил огромные средства и огромную энергию, спеша на ваши панические вопли. Впрочем, мне не нужна ваша благодарность: пусть ее взыскивает координатор Мересань, если пожелает. Мне нужна лишь компенсация за мой погибший корабль.

– Так идите, – старуха ткнула пальцем в дверь – довольно невежливо, но мересанский адмирал ее взбесил. – Идите к землянам или тсетианам и спрашивайте с них за свой корабль!

Т’Лехин поджал узкие синеватые губы, резко поддернул ремень, намеренно задев ножны, и вышел, не попрощавшись.

Эл Танг Ри прошипела ему вслед невнятное проклятие. Послали же Безликие Боги союзничков! Вот кому с союзниками повезло, так это Шшерскому Раю. Можно сколько угодно ненавидеть землян, но нельзя отрицать тот факт, что они выполнили обязательства перед партнером по максимуму: и прикрыли, и отомстили. Не то что эти мересанские пустобрехи, только и знающие, что за каждую мелочь компенсацию требовать. Возможно, когда-нибудь, через несколько поколений, другой координатор сделает мудрый вывод из ошибок предков и грамотно выберет союзника. Но сейчас выбор свершен, и переигрывать поздно. Разве что попытаться взять реванш. ГС-драккары еще остались. Быть может, землянам придется пожалеть, что не добили их.

За окнами бара было серо. Августовский дождь поливал узкие мостовые, машины разбрызгивали лужи. Йозеф поднес кружку пива к губам, подержал и снова поставил на столик. Что толку в пиве? Тут водка нужна.

Двадцать лет семейной жизни – коту под хвост. Прошлое утратило смысл. Для чего он ухаживал за молоденькой Мартой, водил ее в рестораны, потакал ее иррациональной тяге к дурацким собачонкам? Для чего терпел ее бесконечные капризы и нападки? Обустраивал дом, как ей нравилось, покупал то, чего ей хотелось, отворачивался от других женщин. Зачем? Чтобы теперь делать вид, будто ничего этого не было?

При разделе имущества квартира со всей обстановкой досталась Марте. А ему – Хелена. Глупая девка сидела с ним за столиком и беспечно грызла соломинку в стакане колы. Два саквояжа с ее шмотками валялись в ногах. Ей казалось, будто это – приключение. Идиотка.

– Забирай свою дочь! – безапелляционно сказала Марта. – Пятнадцать лет я с ней мыкалась, теперь твоя очередь. Так будет справедливо! Эта дура и разгильдяйка вся в тебя.

Ощущения справедливости у Йозефа не было. Развод – и сам факт, и процедура – виделся ему чудовищным фарсом, где все притянуто за уши, словно в пьесе, написанной театральным студентом-двоечником для второй пересдачи. Нелогично – вспомнил он любимое слово своего тсетианского коллеги, капитана Асхарду. Нелогично притворяться, что они никогда не любили друг друга. И втройне нелогично отдавать несовершеннолетнюю девчонку мужчине, у которого теперь и угла-то своего нет и который бывает на Земле в лучшем случае через два месяца на третий. Он пытался образумить Марту, уговорить: пусть Хелена поживет с ней первое время, пока он приищет жилье, наймет какую-нибудь экономку… На что она выставила из квартиры Хеленкины саквояжи, выпихнула дочку следом и захлопнула дверь. Разве это логично? Прежде Йозеф ругал Хелену, а Марта вступалась: мол, не обижай дочь, – Марта находила для нее ласковые слова, пыталась ее воспитывать, когда у Йозефа уже не хватало терпения. Почему все изменилось в одночасье?

Муха спикировала в кружку с пивом. Хеленка хихикнула. Он раздраженно отодвинул кружку с плавающим трупиком. Так не должно быть. Так просто не может быть. Да, жизнь способна повернуться к тебе задницей в любой момент, но чтобы столь нарочито и противоестественно?

Скоро сентябрь, подумал Йозеф, глядя на струи дождя, заливающие окно. Дочку надо устраивать в школу. Интересно, в какую? Из трех ее уже выгнали.