Ийон Тихий

Космос бездоннее и страшнее. Но он же просторнее и безбрежнее моря, и гораздо красивее. Когда смотришь с орбиты на тоненькую голубую пленку океана на крошечном шарике, и грузовые баржи и авианосцы кажутся козявками-водомерками, скользящими по этой пленке, все становится на свои места.

– Идемте, святой отец, – она кивнула ему доброжелательно, и он поставил себе плюс за то, что не стал придираться к голым ножкам и настраивать ее против себя. – Я покажу вам, где рубка.

Дьёрдь Галаци в самом деле питал слабость к книжкам о морских корсарах. И рубку представлял себе совсем по-другому. Этакая надстройка, где находится штурвал, компас… что еще? ах да, астролябия. В рубке «Ийона Тихого» астролябия отсутствовала. Если бы он спросил – этого замечательного прибора не имелось и в отделе навигации. Мало кто из космических штурманов вообще знал, что это за хреновина и как ей пользоваться – за исключением увлекающихся историей.

Центральная рубка оказалась просторным куполообразным помещением, в центре которого находился полукруглый пульт, огибающий два вертящихся кресла с высокими подлокотниками. По обе стороны от пульта были сооружены голографические подиумы, в данный момент выключенные. Рядом с ними вразнобой стояли еще несколько кресел. А стены, потолок и даже пол там, где не было подиумов, представляли собой гигантские экраны, состоящие из множества сегментов, передающих очень натуральное изображение окружающего пространства. Сейчас многие из сегментов не светились, но и наличествующего хватило, чтобы епископ осознал: когда изображение будет полным, он в эту рубку не войдет. Если войдет и ощутит себя подвешенным среди бескрайнего космоса, царящего со всех сторон света, сверху и снизу – его непременно стошнит.

Посреди всей этой фантасмагории присутствовали двое. Лохматый чернобородый мужчина с кустистыми бровями сидел за пультом, а второй, его более скромная и не столь лохматая копия, ходил по рубке и что-то проверял. Епископ откашлялся.

– Благослови вас Господь.

Бабай и Мюслик оторвались от своих дел, посмотрели на вошедшего и синхронно откликнулись:

– Аллах акбар.

Н-да, не повезло. Дьёрдь предпочел бы иметь дело с христианами. Неважно, какими: католиками, протестантами, православными или вовсе экзотическими еретиками. Для мусульман епископ – не авторитет.

Он вспомнил, что капитана зовут Йозеф Гржельчик. Вряд ли человек с таким именем поклоняется Аллаху.

– Где капитан? – спросил Дьёрдь.

Лохматый скорчил гримасу.

– Я бы тоже хотел это знать.

– И я, – буркнул второй. – Кэпу уже несколько часов как пора быть на корабле.

Кан Телевер знал Ортленну Лис. То есть, конечно же, он не был ей представлен. Раньше у шшерцев был другой директор, но и с тем у него не могло быть дружбы, а потом он, Кан Телевер, стал никем. Подневольный менеджер, недостойный участвовать в беседах свободных людей. Но он видел ее не раз и знал, кто она такая. Кровососка, дорвавшаяся до власти, переступив через трупы своих. Да, не она их убивала. И что с того? Она воспользовалась ситуацией в своих целях. А чтобы укрепить свое положение, легла под землянина. В этом Кан Телевер не сомневался: бабы шитанн те еще греховодницы, да и для чего же она регулярно шляется к Зальцштадтеру?

В подземелье с него бесцеремонно сорвали маску и куртку, поволокли куда-то по бесконечным коридорам. Когда он уже потерял ориентацию, перед ним открылась дверь, его впихнули в кабинет и бросили на колени. Это ему очень не понравилось. Не униженным просителем хотелось ему выставить себя, а ценным информатором. Он попробовал подняться, но сапог кетреййи уперся ему в поясницу.

– Не шевелись, гъдеанин!

Ортленна отвлеклась от компьютера, вышла из-за стола, поглядела на него сверху вниз с брезгливым любопытством. Мол, что это за червяк? Кан Телевер стиснул челюсти, морщась от боли в разбитом лице. Надменная шлюха! Если б не вмешавшиеся земляне, она смотрела бы по-другому. Еще немного, и шшерцев дожали бы. Опрокинули бы посты, захватили рудник, а таким, как эта погрязшая во грехе тварь, прибили бы позвоночник к каркасу койки и пользовали, пока не умрет. Как же неправильно, что он, уважаемый и успешный директор, вынужден кланяться жалкой девке!

– Еще один беглец, – интонация Ортленны была не вопросительной. – Зачем вы его сюда притащили? Убили бы сразу.

– Он утверждает, будто у него есть для вас сведения, хирра Ортленна.

Она усмехнулась.

– Не припоминаю, чтобы у меня был гъдеанский осведомитель.

Шитанн о чем-то переговорили, и тот, что привел Кана Телевера, ушел. Но кетреййи остались. Кан Телевер покосился на них неодобрительно и обратился к Ортленне:

– Мы можем поговорить наедине?

Она подняла бровь.

– Разумеется, нет.

– Но это очень личное, – возразил он.

– Ты что, в любви решил признаться? – она издала едкий смешок. – Говори при них, гъдеанин, или сдохни без разговора – мне все равно.

Заинтересовать ее. Любым способом.

– Господин директор вас обманывает.

Вот дерьмо! Это «господин директор» вырвалось чисто рефлекторно. Выходит, он теперь и помыслить не может, чтобы назвать проклятого землянина как-нибудь иначе?