Иисус

Знатные иудеи делают вид, что не понимают оскорбительного смысла этой шутовской выходки. Но их ярость выразится в другом. Больше, чем когда-либо, они желают смерти Иисуса. «Когда же увидели Его первосвященники и служители, — рассказывает Иоанн, — то закричали: распни, распни Его!» (Ин. 19:6). Пилат продолжает насмехаться над ними: «Возьмите Его вы, и распните» (Ин. 19:6). Понятно, что префект предлагает такое не всерьез — то лишь способ напомнить, что узник находится в его руках, и только он имеет право распять Его. Ведь распятие на кресте — римская кара. У иудеев ее заменяет побивание камнями. И Пилат добавляет, чтобы вызвать гнев своих противников: «Я не нахожу в Нем никакой вины». Он говорит такое уже в третий раз. Слова эти поразили Иоанна. Кстати, Лука также в своем Евангелии трижды повторяет утверждение Пилата.

Первосвященники заявляют: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19:7). Ссылка на Закон призвана напомнить Пилату, что римские администраторы обязаны соблюдать местные обычаи. Первосвященники добиваются, чтобы римляне исполнили вынесенный ими приговор, не изменяя и не отменяя его. Поскольку римляне лишили их права на смертную казнь, пусть сами этим и занимаются.

Правда же, как мы знаем, заключается в том, что приговор не был вынесен Синедрионом законно, и у римских властей не было никаких оснований его утвердить. Иоанн отмечает, что при упоминании «Сына Божьего» «Пилат, услышав это слово, больше убоялся» (Ин. 19:8). Это внезапное появление чего-то «божественного» в деле Иисуса заставило префекта помрачнеть. Почему? Да потому что, по римским верованиям, император окружен аурой сверхъестественного. Тиберий — нечто священное, бог, которому нужно поклоняться.

Дело, таким образом, принимает гораздо более серьезный оборот. И грозит Пилату большими неприятностями. Стало быть, Иисус собирался соперничать с кесарем? Пилат возвращается во дворец, смотрит на узника и спрашивает Его: «Откуда ты?» Его интересует не место рождения, а истинное происхождение узника. Кто Ты такой на самом деле? Откуда такие притязания? Личность Иисуса для Пилата в данном случае первостепенна. Она важнее совершенного Им. Наступил поворотный момент в судебном процессе. Этот странный проповедник должен заговорить.

Но Иисус молчит. Даже у Матфея и Марка отмечено это молчание. Они упоминают об удивлении Пилата, оскорбленного подобным безмолвием. Затем префект вновь обретает свое высокомерие. «Ты отказываешься говорить со мной! Разве ты не знаешь, что в моей власти распять тебя?» Так он напоминает, что в его руках imperium — абсолютная власть. Иисус отвечает загадочно: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин. 19:11). Кого Он имеет в виду? Иуду? Нет, потому что не Иуда передал Иисуса римлянам. Каиафу и других высокопоставленных иудеев? Скорее всего, поскольку именно они отказались признать Иисуса.

Что же касается слов об отсутствии власти Пилата над Иисусом, то в них не следует усматривать размышления о подчинении государственной власти божественной воле, как то проповедовал святой Фома Аквинский. По христианской морали Иисус добровольно отдает свою жизнь, а потому римский префект получает от Бога-Отца лишь временную власть судить и приговорить Иисуса по земным законам. И потому Пилат подсуден — на нем лежит грех, пусть и менее значительный, чем на первосвященниках.

Окончание процесса

Несмотря на загадочные слова обвиняемого, Пилат не может приговорить Иисуса к смерти. Он уже достаточно Его наказал. И Пилат объявляет, что собирается отпустить Иисуса. И тут же слышит такие слова: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Ин. 19:12). Впервые в адрес префекта прозвучали угрозы. «Друг кесаря» — это официальный титул, который носили несколько высокопоставленных императорских сановников и который он, вероятно, получил благодаря Сеяну. «Всякий, кто был близок к Сеяну, — писал Тацит, — мог претендовать на дружбу кесаря». То была награда за оказанные услуги. Угроза серьезная, и это шантаж! Ханнан и Каиафа апеллируют к римскому праву, которое они стремятся обратить против префекта. Прозвучала угроза обратиться с жалобой в высшие инстанции.

Иоанн пишет: «Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифострото́н, а по-еврейски Гаввафа. <…> И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!» (Ин. 19:13–14). Это решающий момент, кульминация судебного процесса. Возможно, целью этой последней комедии, разыгранной Пилатом, было не столько высмеять высокопоставленных иудеев, сколько добиться от них того, чего он хотел, — освобождения Иисуса и окончания столь неприятного дела. В данном случае он ожидал от них признательности, ведь, в конце концов, разве стоило так нападать на этого ничтожного, бессильного «царя», который не мог быть реальным соперником императору?