Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир

Согласитесь, не густо. Но это единственный автор, о ком мы знаем, что он общался с очевидцем. Конечно, и на том спасибо. Но подумайте, сколько всего Павел не упоминает: что Иисус родился в Вифлееме от девственницы; что он крестился у Иоанна Крестителя; что он прошел искушение в пустыне; что он возвещал грядущее Царство Божье; что он говорил притчами; что он изгонял бесов; что он творил какие-либо чудеса; что он учил чему-либо, помимо вышеупомянутого; что он спорил с другими еврейскими учителями; что он преобразился на горé; что он отправился в Иерусалим на Страстную неделю и торжественно вошел в город; что он изгнал торговцев из Храма… Список можно еще продолжать и продолжать. По сути, в него войдет практически любой евангельский эпизод. Всего этого Павел нам не сообщает.

Интересно, почему Павел не дает больше информации об Иисусе. Возможно, он не считал земную жизнь Иисуса важной? (Но как это могло получиться?) Или он полагал, что читатели уже обладают нужными сведениями? (Но почему не напомнить о них? Ведь Павел регулярно напоминал о многих вещах, которым учил лично.) Или у Павла не было случая упомянуть о событиях в жизни Иисуса? (Но таких случаев было вдоволь: к проблемам, которые Павел обсуждает в посланиях, многие слова и дела Иисуса имели самое прямое отношение. Можно было вспомнить и чудеса Иисуса, и его разрешение платить налоги, и его этические учения, и предсказания о смерти и воскресении.) Так почему же он не апеллирует к авторитету Иисуса в подобных вопросах? Или он сам мало что знает? (Но почему у него мало информации?) Ученым есть, над чем поломать голову.²⁷

Ясно одно: хотя Павел – наша единственная прямая связь с сообщениями очевидцев, он дает нам мало сведений об Иисусе. Наличие этой связи ничем не помогает.

А что насчет евангелий? Написаны ли они очевидцами или со слов очевидцев?

Евангелия и свидетельства очевидцев

Для начала подчеркнем: все четыре канонических евангелия полностью анонимны. Авторы не сообщают, кто они. И даже не называют себя по имени. Да и вообще не дают никакого прямого указания на свою личность.

В случае с евангелиями от Матфея и Марка это показать совсем легко. Они целиком написаны от третьего лица: Иисус и другие люди говорили и делали то-то, с ними произошло то-то. Даже отрывок в Евангелии от Матфея, в котором Иисус предлагает Матфею следовать за ним, рассказан от третьего лица (Мф 9:9–13): ни из чего не видно, что евангелист имеет в виду себя. Более того, как мы увидим, сомнительно, что в течение века после своего написания это евангелие атрибутировалось Матфею (а Евангелие от Марка – Марку и т. д.).²⁸

Несколько сложнее обстоит дело с евангелиями от Луки и Иоанна. Голос их авторов звучит вначале (а у Иоанна еще и в конце). К сожалению, однако, не сказано, чей это голос: вообще нет ни единого намека на авторство (за одним исключением, о котором см. ниже). Но из их формулировок понятно: кем бы они ни были, они не были очевидцами описываемых событий.

Хотя при поверхностном чтении легко составить ошибочное впечатление. Взять хотя бы Евангелие от Луки. Сначала автор упоминает о неких авторах, а затем переходит к формулировке от первого лица. Приведем перевод этого отрывка:[4]

Поскольку многие уже начали составлять повествования о событиях, происшедших среди нас, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил…

(Лк 1:1–3)

Здесь Лука (оставим за автором это имя, коль скоро не знаем настоящего) посвящает свой рассказ некоему Феофилу. Первое лицо множественного числа («среди нас», «нам») подразумевает христианскую общину в целом. Рассказы об Иисусе, которые автор собирается поведать, передавались очевидцами и провозвестниками слова. Отметим: Лука не говорит, что лично опрашивал очевидцев и положил в основу книги их слова. Он лишь говорит, что рассказы об Иисусе передавались сначала очевидцами, а затем служителями христианского благовестия. И тут не поспоришь: понятно, что первыми об Иисусе заговорили те, кто его знал. Но если Лука хотел сказать, что в качестве источника использовал в основном интервью с апостолами, почему он так не сказал? Тем убедительнее выглядело бы его притязание на то, что он – ни чета предшественникам – написал рассказ, упорядоченный и точный.

Евангелие от Иоанна также прибегает во вступительном отрывке к первому лицу множественного числа. Это знаменитый «Пролог» (Ин 1:1–18), где Христос описан как предсуществующий Логос, который сначала сотворил мир, а затем пришел в мир в виде человека из плоти и крови: