Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир

Второе. (Это касается лишь Евангелия от Иоанна.) Правдоподобно ли, что могущественный римский наместник станет бегать между обвиняемым и обвинителями, чтобы не задеть религиозные чувства последних? Не очень. Можно ли представить причину, по которой четвертый евангелист захотел бы подать ситуацию таким образом, хотя это и неправдоподобно? Да, конечно. В Евангелии от Иоанна еврейские вожди не хотят войти в преторию, чтобы вкушать вечером пасхальную трапезу. Они хотят съесть пасхального агнца. И они также хотят убить Иисуса. Но кто такой Иисус в Евангелии от Иоанна? В Евангелии от Иоанна (и только в нем) Иисус именуется пасхальным агнцем: «Вот агнец Божий, который берет грех мира» (Ин 1:29). Таким образом, возникает глубокая ирония: еврейские вожди отвергают то, чего больше всего хотят. Они не только отвергают собственного Мессию: они отвергают и пасхального агнца (при всем желании съесть агнца вечером). Перед нами не память о событии, которое реально произошло в жизни Иисуса. Перед нами отражение антагонизма, который испытывали христианские рассказчики по отношению к своим еврейским оппонентам. Последние же блюли еврейские обычаи, но не считали, что Иисус послан Богом для спасения мира.

Третье. (Опять-таки это касается лишь Евангелия от Иоанна.) Если Пилат действительно курсировал между еврейскими обвинителями с целью разобраться в обвинениях и Иисусом, а Иисус использовал эту возможность для речей о своей личности и идентичности, откуда Иоанну известны слова Иисуса? Ведь Иисус и Пилат беседовали наедине. А сразу после этого Иисуса отвели на казнь. Он никому не говорил об этой беседе. Крайне маловероятно, что годами позже Пилат делился воспоминаниями с любопытствующими христианскими рассказчиками. Так откуда же взялись слова, якобы произнесенные Иисусом? Кто-то их выдумал! Это искаженная память, хотя и по-своему ценная. Она понятна в свете более поздних христианских представлений об Иисусе: именно он, а не Пилат (и даже не кесарь), есть высший владыка; именно он – царь, хотя царство его «не от мира сего».

…Итак, мы показали, как отличать воспоминания, имеющие историческое ядро, от искаженной памяти. Перейдем к следующим пяти эпизодам из евангельских рассказов о Страстях и коротко объясним, почему память о реальной истории в них искажена, но они дают полезную информацию о людях, которые именно так вспоминали Иисуса и передавали именно такие предания.

Вход в Иерусалим

Нет оснований сомневаться, что последнюю неделю жизни Иисус провел в Иерусалиме, ожидая пасхальной трапезы. Месяц нисан был самым оживленным временем года в Иерусалиме: столица становилась во много раз многолюднее, ибо в нее стекались еврейские паломники со всего мира, чтобы именно там отпраздновать Пасху. Обычно паломники прибывали за неделю, чтобы подготовиться к великому дню.

Пасха – праздник в память об исходе детей Израилевых из египетского рабства во времена Моисея, более чем за тысячелетие до Иисуса. Ее историческая основа описана в Книге Исход. В ней рассказано, что народ Израиля несколько веков жил в Египте, где его в конце концов поработили. Однако Бог услышал отчаянный вопль израильтян и послал им великого вождя по имени Моисей, который своей чудотворной силой вывел их – свыше миллиона человек! – из рабства, а затем привел в Землю Обетованную.²⁸ Фактически это был момент возникновения народа. Память об исходе евреи праздновали по всему миру, каждый год на Пасху. Поскольку во времена Иисуса пасхальная трапеза включала жертвенного агнца, по-настоящему совершить ее можно было только в Иерусалиме: ведь животные приносились в жертву лишь в Иерусалимском храме. Поэтому люди, у которых хватало для этого времени и денег, приходили на праздник в Иерусалим.

Однако было бы ошибкой думать, что для большинства евреев Палестины Пасха имела сугубо исторический интерес и ассоциировалась лишь с чудом, которое Бог совершил многие века назад, избавив свой народ от чужеземного угнетателя. В I веке Израиль находился под властью еще одной державы: на сей раз не Египетской, а Римской. Многие евреи надеялись, что древнее чудо повторится: Бог освободит свой угнетенный народ от тирании захватчиков.

Римские владыки Палестины отлично понимали, что это время особенно неспокойно. Мало того что Иерусалим наполнялся огромными еврейскими толпами: многие паломники горели желанием изгнать римлян из Земли Обетованной или хотя бы увидеть, как это сделает Бог. Римский наместник (в данном случае Понтий Пилат) обычно жил в своей дворцовой резиденции в Кесарии на средиземноморском побережье, но на Пасху – единственный раз в году – перебазировался в Иерусалим вместе с войсками. Войска располагались по городу на случай потенциальных проблем. Они были готовы подавить любой мятеж, прежде чем он станет неуправляемым.