Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

…Больше всего это бросается в глаза в [бультмановском] представлении о «нескольких слоях» традиции об Иисусе[637]. Описывается воображаемый процесс: один слой традиции накладывается на другой. Бультману так нравился этот образ, помимо всего прочего, потому что он считал, что может легко снять более поздний слой (эллинистический) и обнаружить под ним более ранний (палестинский). Однако сам образ заимствован из процесса литературного редактирования, где каждая следующая редакция (слой) является отредактированной версией… предыдущей редакции (слоя). Но насколько верна такая картина для устных пересказов традиционного материала?[638]

Ответ Дннна — неверна. Бесспорно, каждое исполнение устного материала отличается от предыдущего — но не в том смысле, что оно «наслаивается» на предыдущее. В устной традиции не существует линейного развития слой за слоем. К модели устной традиции у Данна мы еще вернемся, пока же отметим ее следствие: реконструкция истории традиции, проведенная Бультманом, выстроена на песке. Как говорит Данн: «Множество неизвестных факторов и вариаций, столь характерных для устной традиции, делают историю этой традиции — точнее, историю ее исполнения — для нас непостижимой»[639].

Любых двух–трех из этих пунктов достаточно, чтобы подорвать все здание критики форм. Нет никаких причин полагать, что устная передача преданий об Иисусе в древней церкви строилась так, как описывает Бультман[640]. Стоит отметить, что эта модель истории традиции редко опровергается впрямую — хотя, если приглядеться, легко заметить, что многие современные исследователи Евангелий просто игнорируют критику форм в ее классической форме. Однако критика форм сумела оставить по себе внушительное наследие в виде априорного, некритического впечатления, разделяемого и по сей день многими учеными и еще большим количеством студентов: евангельские предания, прежде чем принять письменную форму и войти в состав Евангелий, прошли долгий путь устной передачи и творческого развития. Обосновать такое впечатление невозможно — аргументы критики форм давно потеряли свою силу: оно держится лишь на том, что его принимают как должное, не раздумывая над ним и не подвергая сомнению.

Скандинавская альтернатива

В 1961 году шведский ученый Биргер Герхардссон опубликовал свою книгу «Память и рукопись»[641], в которой развил прозрения своего учителя Харальда Ризенфельда и предложил радикальную альтернативу тому пониманию устной передачи традиции об Иисусе, которое сложилось в школе критики форм. Он провел серьезное исследование устных преданий в раввинистическом иудаизме и предположил, что раннее христианство должно было заимствовать те же методы и практики. Таким образом, в отличие от критики форм, он выбрал определенную модель устной традиции, существующую в конкретном историческом контексте, и презентовал ее как ближайшую доступную параллель к традиции преданий об Иисусе. От учеников раввина требовалось запоминать слова учителя, и особое значение при этом придавалось точному воспроизведению его слов. Чтобы минимизировать отклонения от оригинала, использовались мнемонические техники и другие методы контроля. Все Евангелия подчеркивают, что Иисус был для учеников учителем — следовательно, ожидал, что они будут запоминать его слова. В древней Иерусалимской церкви двенадцать апостолов функционировали как своего рода раввинат — они формировали, контролировали и передавали предания об Иисусе. Из этого следует, что традиция сохранялась намного тщательнее и оставалась намного ближе к оригиналу, чем предполагали критики форм.