Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Можно упомянуть еще одно критическое замечание. Герхардссон, как и критики формы, полагает, что до создания Евангелий предания об Иисусе существовали только в устной форме и не записывались[649]. Здесь он, возможно, введен в заблуждение поздним раввинистическим принципом исключительно устной передачи «устной Торы»[650] (выраженным в б. Гиттин, 60а: «Слова, переданные устно, не записывай»). Этот принцип, по–видимому, возник только в аморрейский период (то есть начиная с III века)[651]: его не следует проецировать на I век. У нас нет никаких свидетельств того, что фарисеи отказывались записывать свои «предания отцов»[652]. Еще меньше причин полагать, что принцип превосходства устной передачи разделяли другие иудейские религиозные группы–современницы Иисуса, например, высокообразованная и весьма книжно–ориентированная кумранская община[653]. Впрочем, неверно считать, что Герхардссон полностью пренебрегает ролью письменных материалов: он пишет, что, как раввины и их ученики использовали личные заметки, так же и в раннехристианских кругах до создания Евангелий записи могли использоваться как подсобное средство для заучивания. Такие заметки — небольшие собрания речений Иисуса или рассказов об Иисусе — могли предшествовать более полным собраниям, таким, как Евангелие от Марка[654].

Срединный путь?

В 1991 году Кеннет Бейли, ученый–новозаветник, более тридцати лет проработавший на Ближнем Востоке, опубликовал важную статью о Евангелиях и устной традиции[655], которая, однако, не сразу привлекла внимание специалистов, поскольку была напечатана в одном из тех журналов, к которым специалисты не слишком часто обращаются. Однако в наше время и Н.Т.Райт[656], и Джеймс Данн[657] принимают предложенную Бейли форму устной традиции как модель того, как передавались в древней церкви предания об Иисусе.

Свою модель Бейли основывает на собственном обширном опыте ближневосточной сельской жизни и непосредственном наблюдении над тем, как в недавнем прошлом работала в таких условиях устная традиция. Из своих наблюдений он выводит типологию устной передачи преданий, выделяя три ее формы: неформальную и неконтролируемую традицию, неформальную и контролируемую традицию, формальную и контролируемую традицию. Первая модель — та, с которой работала критика форм. Бультман, пишет Бейли,

не отрицает, что непосредственно от Иисуса исходила некая традиция, однако полагает, что в дальнейшем эта традиция по большей части выветрилась. Община, по его мнению, не заинтересована ни в сохранении традиции, ни в контроле над ней. Более того: традиция всегда открыта для новых идей, которые мгновенно приписываются основателю общины. Она неформальна в том смысле, что невозможно определить учителя, ученика или форму, в которой материал передается от одного к другому. Все текуче, пластично, открыто для новых форм и новых дополнений[658].

В этой модели традиция неконтролируема — то есть не существует пределов ее изменения и развития, — и неформальна — то есть нет структуры, включающей определенных людей, в обязанности которых входит сохранение и передача традиции.

Интересно, что, по свидетельству Бейли, на современном Ближнем Востоке такая традиция существует: