Иисус. Картины жизни

Поэтому мужи так критически, недоверчиво, с недоверием восприняли слова женщин: «Иисус воскрес!» Их можно понять. И Спаситель нисколько не упрекает юношей, идущих в Эммаус, в их недоверии, но ставит им в укор то, что они, не убедившись в Его воскресении, не сохранили веры. Событие было слишком великим, слишком невероятным, чтобы даже такие ученики, как Петр или Иоанн, поверили в него лишь на основе услышанного от третьих лиц. Так стоит ли сильно упрекать даже Фому, чье неверие могло посеять сомнения и в других.

Критическое отношение к этому событию возникает и у нас. Обратимся же к первоисточникам и остановимся на самых важных моментах происшедшего. Наиболее содержательными из источников, воссоздающими его истинную картину, является, как известно, наряду с письменными повествованиями современников (я имею в виду евангелистов), переписка свидетелей тех событий, упоминающих о них вовсе не с целью донести их до потомков. Таково Первое послание к Коринфянам апостола Павла. В нем он, в частности, пишет: «Потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили» (15:6). Наиболее ретивый скептик, оспаривающий воскресение Спасителя, назовет явление Иисуса такому количеству людей массовой галлюцинацией. Получается, что у всех этих людей одновременно произошло одинаковое расстройство зрения и тысяча глаз увидели то, чего на самом деле не было. Скептик попадает здесь в затруднительное положение, но, несмотря на свое смущение, упорно не желает при всех обстоятельствах признать воскресение Иисуса. Но ведь если пятьсот человек одновременно видят одно и то же, значит, каким бы неслыханным и необъяснимым это ни было, оно происходит независимо от их восприятия. Другие же скептики, не отрицающие события, говорят: «Очень может быть, что оно действительно имело место и люди увидели как бы Иисуса, вероятно, Его душу, сделавшуюся видимой в своем преображении». Они считают, что именно так следует понимать все подобные явления Иисуса, так якобы понимал их и Павел (1 Кор 15). По их мнению, виденное теми пятьюстами и есть то самое «тело душевное», о котором говорит Павел (стих 44), и тут он прав. Но как раз Павел и говорит, что Иисус «в третий день воскрес» (стих 4), значит, Его физическое тело превратилось в духовное. Жаль, что люди не делают этот последний шаг и не верят Павлу, которого никак нельзя отнести к тем, кто лжесвидетельствовал о Боге (стих 15). Воскрес в третий день Тот, Кто был мертв – Иисус распятый и погребенный (стих 4), Его тело, в которое возвратилась душа, как некогда это произошло и с воскресшим Лазарем.

То, что этот последний шаг на пути к признанию так труден, в высшей степени примечательно и – понятно. Это ошибочное воззрение представляется мне достоверным отражением нашего мышления, постепенно и почти незаметно сформировавшегося в нынешнее время. Наше сердце жаждет вовсе не восстания из смерти, не воскресения, как принято говорить, «в наших телах», а «блаженной кончины». Мы надеемся на нее, и в этом вся цель нашего христианства. Может быть, для таких людей достаточно верить в «блаженного Иисуса», иначе говоря, в Его блаженную «душу»? Возможно, это им и нужно? Но Воскресение Иисуса обещает нам значительно больше того, что мы чаем обрести, уповая на воскресшего Спасителя.

Такое наше нынешнее воззрение на самом деле существовало всегда. Оно возникало в каждом, кто, питаемый христианской надеждой, сосредоточивался на самом себе, кто видел целью христианства не столько победу Христа, сколько «блаженство собственной души». Пусть Именей (2 Тим 2:17 и далее) учит, что «воскресение уже было (вероятно, в духовном обновлении) и в другом нужды нет». Мы же с ужасом отрешимся от того, что он с претензией на гениальность так настойчиво заявляет, и останемся правоверными. Но мы хотя и провозглашаем это, в душе хотим и надеемся на нечто иное, не вполне с ним согласующееся.

Но вернемся к опечаленным ученикам и переживем вместе с ними радость воскресения Иисуса! Мы вовсе не претендуем на полноту и законченность наших рассуждений и не будем задаваться целью разрешить всю ту священную и непонятную нам путаницу, какую видим в иных сообщениях об этом великом событии. Не станем обсуждать и ту удивительную легкость, с которой Иисус, как истинный властитель мира, меняет внешние формы Своего земного бытия, в разной степени сближаясь с нашей телесной жизнью или возвышаясь над ней.

Вновь, как и при рождении Иисуса, настало время ангелов. Когда Христос умер, «камни раскололись», когда Он воскрес, «сотряслись горы, укрывавшие Его». Чести первыми увидеть Воскресшего удостоились именно женщины, исполненные нежной любви к Иисусу, в их числе и Мария. Что Ей ангелы, если нет с нею Сына, пусть теперь и не живого. Им первым выпало испытать те мучения, которые стали отныне неотъемлемой частью свидетельства о Воскресшем – ведь веры у них оказалось недостаточно.