Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий

В это же самое время множество… волнений охватило Иудею… Был там также некий Иуда, сын могущественного атамана разбойников. Этот Иуда собрал около галилейского города Сепфориса огромную толпу отчаянных людей, сделал набег на царский дворец, захватил все находившееся там оружие, вооружил им всех своих приверженцев и похитил все находившиеся там деньги. Существовал тогда также один из служителей царя Ирода, некий Симон, человек красивый, огромного роста и крайне сильный, пользовавшийся доверием царя. Основываясь на беспорядочном состоянии дел, этот человек осмелился возложить на себя царский венец. Собрав себе толпу приверженцев, которые в своем безумии провозгласили его царем, и считая себя вполне достойным этого высокого сана, Симон разграбил и сжег царский дворец в Иерихоне. Вместе с тем даже некий Афронг, человек, не блиставший ни знатностью рода, ни личной доблестью, ни обилием денежных средств, всего-навсего простой пастух, отличавшийся, впрочем, огромным ростом и недюжинной физической силой, решился домогаться царской власти. Иудея была полна разбойничьих шаек[313].

Из этого описания не следует, что домогавшиеся царской власти в Иудее имели ярко выраженные мессианские притязания[314], но в сознании еврейского народа одно с другим – политические и мессианские притязания – было тесно связано. Не случайно и употребление Иосифом термина «разбойники» (λησταί), общего для приведенного текста и рассматриваемой беседы Иисуса с иудеями. Резкое противопоставление истинного пастыря разбойникам заставляет видеть в последних конкретных лиц, о которых могло быть известно собеседникам Иисуса, потому что их «подвиги», подобные тем, что описаны Иосифом, были у всех на слуху.

В противовес популярным представлениям о Мессии как политическом вожде, который освободит израильский народ от власти римлян, Иисус постоянно подчеркивал, что Его царство – не от мира сего (Ин. 18:36): оно имеет исключительно духовный характер и не связано ни с какими притязаниями на политическую власть и могущество. Подобные притязания, которыми Его искушал диавол, Он отверг с самого начала Своего служения (Мф. 4:8-10; Лк. 4:5–8). Он – пастырь добрый (καλός): это прилагательное указывает исключительно на душевные, нравственные качества, а вовсе не на амбиции в социально-политической сфере.

Иисус – не только пастырь, но и дверь. По словам Игнатия Богоносца, «Он есть дверь к Отцу, которою входят Авраам, Исаак и Иаков, пророки, и апостолы, и Церковь»[315]. Таким образом, доступ к Отцу открывается не только уверовавшим в Иисуса при Его жизни и после Его смерти, но и – ретроспективно – тем ветхозаветным праведникам, которые жили ожиданием пришествия Мессии.

Кто понимается под перелезающим во двор овчий «инуде»? По мнению современного исследователя, под дверью следует понимать «вход во внутреннейшее жилище Божества», а под тем, кто «перелазит инуде», – человека, который «не связан в действительности с Божественной реальностью и Дверью Слова Божия», который «отторгнут от Божественной духовной реальности, но при этом хочет обладать ею, только по-своему»[316]. Таковыми являются, в частности, те, о ком Иисус говорил в беседе после исцеления расслабленного: они не слышали голос Отца, не видели Его лицо; читая Писания, они не хотят распознать в них указания на Мессию; они не имеют любви к Богу; они принимают славу друг от друга, а славы Божией не ищут (Ин. 5:37–44).