Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий

Обо всем этом говорил Иисус в беседе о небесном хлебе. Разумеется, эту беседу не могли понять ее непосредственные слушатели. Даже сегодня, двадцать веков спустя, несмотря на то что Евхаристия совершается в каждом храме, несмотря на множество написанных на эту тему толкований и произнесенных проповедей, мысль о том, что человек может «съесть Бога» или «выпить Его кровь» у многих вызывает недоумение и отторжение. Вспомним, что отпадение Льва Толстого от Церкви началось в тот момент, когда он, тщательно подготовившись к причастию и подойдя к Чаше, услышал слова священника: «Верую, Господи, и исповедую. яко сие есть самое честное тело Твое и сия самая есть честная кровь Твоя.» Эти слова смутили писателя, он усомнился в реальности присутствия Бога в евхаристическом хлебе и вине[245]. И с ним произошло то же, что случилось со многими из учеников Иисуса после того, как они услышали беседу о небесном хлебе: он отошел от общины учеников Христа.

«Религия духа», которую создал Иисус, очень далека от того, что на современном языке, начиная с Лейбница, называют идеализмом, имея в виду, что мир идей первичен по отношению к материальному миру. Библия не говорит о каком-то идеальном мире. С первых страниц она повествует о мире, населенном людьми и животными, – о мире, в котором для поддержания жизни каждому живому существу нужна пища. Но материальный мир является домом Божиим, материальные предметы могут быть наполнены присутствием Божиим, и тело человека может стать храмом живущего в нем Бога (1 Кор. 6:19). Новый Завет предлагает вполне конкретный путь к такому соединению с Богом: через принятие внутрь тела и крови Бога воплотившегося.

«Религия духа», созданная Иисусом, одновременно является «религией плоти». В беседе о небесном хлебе термин «плоть» употребляется в двух значениях. С одной стороны, плоть противопоставляется духу: Дух животворит; плоть не пользует нимало (Ин. 6:63). С другой стороны, тот хлеб, сходящий с неба, который Иисус предлагает в пищу, является не чем иным, как Его плотью.

Новизна христианства заключается в том, что оно предлагает человеку соединиться с Богом не только через молитву и иные формы богопочитания, но прежде всего через вкушение Бога. Человеческая плоть Иисуса Христа является плотью воплотившегося Бога и Его кровь – кровью Бога, ставшего человеком. Принимая внутрь плоть и кровь Богочеловека под видом хлеба и вина, человек физически соединяется с Богом: через причащение Сам Бог проникает внутрь человека – в его плоть и кровь, в клетки его тела. Однако одновременно с телом Бог обоготворяет и дух человека, так что человек соединяется с Ним всем своим естеством – и духом, и плотью. Он начинает жить в Боге, а Бог начинает жить в нем.

* * *

Когда Иоганн Себастьян Бах на закате дней писал свое сочинение «Искусство фуги», так и оставшееся незаконченным (по версии его сына, он умер во время работы над последней фугой), мало кто понимал смысл и значение этой музыки. Современникам это сочинение казалось сухим и исполненным формализма сборником упражнений по полифонии. Покупателей на изданную после смерти Баха партитуру нашлось мало, и матрицы пришлось продать с молотка, чтобы хотя бы частично окупить расходы на издание.

Иоганн Себастьян Бах. Портрет 1746 г

В наши дни «Искусство фуги» заслуженно считается одним из величайших музыкальных шедевров, но понадобилось не менее трехсот лет для того, чтобы человечество пришло к такому пониманию. Сегодня эту музыку исполняют на разных инструментах, начиная от органа и фортепьяно, кончая струнным ансамблем или квартетом саксофонов. Бах предусмотрительно не поставил перед нотоносцами наименование инструментов, на которых эта музыка должна исполняться, как бы указывая на то, что она не привязана к конкретному составу инструментов. Не привязана она и к конкретной эпохе или конкретному месту: язык этого музыкального произведения – вневременной, превосходящий границы времени и пространства.

Бах был автором множества сочинений – как духовных, так и светских, написанных на понятном для его современника музыкальном языке. Если бы он захотел написать еще одно понятное и популярное произведение, он бы написал вместо «Искусства фуги» 7-й Бранденбургский концерт. Трудно представить, чтобы Бах не сознавал, что «Искусство фуги» не будет понято его современниками. Он писал его не столько для своих современников, сколько для будущих поколений. И настало время, когда человечество сумело по достоинству понять и оценить этот труд.

Спас. Икона XI в