Иисус моей веры

– Что это значит? – во мне падали здания, самолеты терпели крушения и астероиды били по коре головного мозга.

– Ночью… – я слышал плач. – Врачи сказали мне, что она пыталась совершить самоубийство… – Плач перешел в рыдания.

– Она жива? – я содрогнулся от собственного вопроса.

– Еще не пришла в сознание.

– Я должен ее увидеть.

– Вы можете усугубить ее состояние, – собеседница обрела привычный тон учителя, – я разрешу ей связаться с вами только когда она будет готова к этому.

– Нет, вы не понимаете!

– Я прошу вас больше не пытаться звонить, – она бросила трубку, оставляя меня наедине с адским отчаянием.

Не помня себя, я вернулся в свою комнату. Гнев, недоверие, вина, беспомощность, паника, оцепенение бесконечным циклом завоевывали мое сознание следующие дни. Я не выкурил ни одной сигареты, просыпался из бреда в холодном поту и неконтролируемо бродил по дому. Дверной или телефонный звонок вырывали меня на мгновение, но всегда они оказывались нежеланными.

Солнечный свет коснулся моей кожи спустя трое суток. Я проводил родителей и постоял еще немного с закрытыми глазами, глубоко дыша и прислушиваясь к непривычным звукам.

– Ты обдолбался? – неожиданно ударило в мои уши.

Человек, задавший вопрос, померещился мне галлюцинацией. Под яркими лучами он стоял на тротуаре и вскоре приобрел очертания Сэма.

– Что ты здесь делаешь? – нахмурился я.

– Иисус сказала, что твои родители уезжают сегодня.

– Ты говорил с ней? Когда? – перебил я его.

– Может, неделю назад. Есть разница?

– Уже нет, – развернувшись, я пошел в дом.

– Она посоветовала мне обратиться к тебе! – крикнул Сэм в спину.

– Не знаю, чем могу помочь, – я открывал входную дверь.

– У тебя не одна комната, да? – он догнал меня. – Мы с другом собираемся в Калифорнию. Самолетом туда не попасть, потому что мой отец сразу узнает. Понимаешь? – Сэм смотрел на меня умоляюще.

– Что ж, удачи, – не вникая в суть, кинул я.

– Но у Джона, – Сэм звал рукой товарища, удерживая другой мою дверь, – есть знакомый, который может взять нас на корабль. Правда, ждать до отплытия еще двое суток.

К нам подбежал молодой рыжий парень, улыбающийся всеми своими неровными зубами.

– Спасибо, Мартин! Иисус говорила, что ты хороший, и была права. Без тебя мы бы сжарились в машине! – воодушевленно сказал он и начал заходить в мое убежище. – Я первый в душ!

– Ты пустишь нас? – продолжил диалог Сэм, когда Джон уже бежал вверх по ступеням.

Я кивнул, посчитав, что эти люди помогут мне окончательно не сойти с ума.

Дав сбежавшим сырную пиццу, я наблюдал за их гармонией. На удивление, Сэм позаботился о том, чтобы друг получил чай без молока, так как у Джона была аллергия, а тот в свою очередь смешил его комментариями к телевизионной передаче. В их компании я забылся и не сразу бросился с места, услышав телефонную мелодию.

Я узнал голос Фреда в обращении ко мне.

– Тебе рассказали? – догадываясь о причине звонка, спросил я.

– Да. Я попросил у нее твой номер еще давно, на всякий случай, а сейчас он настал. Как ты? Разговаривал с ней? – парень из телефона был непривычно вежлив.

– Мне не позволяет ее мать.

– Опять нашел оправдание, Мартин? – без тени злобы и порицания он уличил меня.

С трудом удерживая слезы, я молчал.

– Соберись наконец!

– Я хотел признаться ей. В тот день.

– А сейчас? Что тебе мешает?

– Ничего. Фред, я люблю ее.

– Мне можешь не рассказывать, я знал это еще раньше тебя. Найди ее, и когда это сделаешь, будь осторожен в своих словах. Они могут быть не теми, которые она хочет услышать в данный момент.

– Понимаю, – я начал придумывать свой план действий, – с твоим здоровьем все в порядке?

– Галстук мне пока не нужен, да и таблетки, кажется, действуют, так что время жить у меня еще есть. А твое рядом с ней заканчивается, поэтому я кладу трубку.

– Спасибо, парень из телефона, – произнес я искренне и воодушевленно.

Я достал из нижнего ящика тумбы потрепанную карту Лондона, выделил маркером все больницы, сел на велосипед и поехал в ближайшую. Очевидно, быстрее было бы позвонить в каждую, но я не мог больше находиться взаперти. Мне требовалось двигаться, чтобы создавать видимость прогресса в своих поисках.

– Джесси Кэмпбелл, – говорил я медсестрам с одинаковыми лицами.

– К нам не поступала, – везде я получал в ответ.

Перед одной из стоек регистрации я повернул голову влево и увидел небольшой светящийся крест. Я не верил в Бога и не вспомнил о нем, когда без раздумий зашел в больничную часовню. Вечер застилал маленькое и совершенно бесшумное помещение. На самой близкой к распятию скамье про себя молилась пожилая женщина в желтой шляпе. Я сел рядом с ней и вгляделся в застывшие капли на чрезмерно аккуратных стигматах. Она пыталась сделать это подобным способом? Я зажал глаза ладонями от ужасной картины, вспышкой возникшей в моих мыслях.

– Кто-то из ваших близких сейчас здесь? – осторожно спросила женщина.

– Я не знаю, – выдохнул я и опустил руки, – не знаю, где она.

– Хотите вместе за нее помолиться? – сделав короткую паузу, продолжила собеседница.

– Как у вас это получается?

– Очень просто. Нужно…

– Нет, я имел в виду вашу веру.