Иисус Навин. Давид

Они утверждают, что все в них изложенное — всего лишь вымысел сочинителей, которые жили в эпоху, последовавшую за вавилонским пленением. Не мне судить об этих яростных перепалках между историками. Мне достаточно с удовлетворением убедиться в весьма частых совпадениях между легендой и научными открытиями: Троя Шлимана, Бар Кохбу Ядина и многое из истории Иосифа Флавия о римской Иудее. Я отлично понимаю, что многое в трактовке истории зависит от того, кто ее излагает.

Но я вполне удовлетворен ценностью рассказа о Давиде, извлеченного из библейского, археологического, научного и литературного источников. Это универсальная повесть о грандиозной, пусть и не идеальной, исторической личности, которая смутно, но прочно заняла одно из центральных мест в «великой паутине культуры» и остается сердцевиной и глубинной сутью многих событий и убеждений нашего времени. Это сказание о необычайной духовной и этнической стойкости среди череды насилий, изгнаний, пленений и прочих испытаний и бед.

История Давида имеет огромную внутреннюю ценность. Она многому меня научила, и пересказать ее еще раз — для меня огромная радость.

Джерри М. Лендей

Урбана, Иллинойс 5 мая 1998 г.

Глава 1 ДОМ САУЛА

В один из дней приблизительно 1050 г. до н. э. (точная дата не приводится, да это и неважно) посланец из племени Вениамина нес срочное известие по извилистой тропе, вздымавшейся к гористому хребту Ханаана. Путь гонца начинался в долине Саронской около Афека, охранявшего проход в горную страну израильтян. Он кончался у ворот обнесенного стенами израильского города под названием Силом, воздвигнутого в центре горного кряжа. В Силоме хранилась святыня святынь — Ковчег Завета.

Посланец преодолел трудный 18-мильный подъем меньше чем за четыре часа. Большую часть пути он бежал, останавливаясь только, чтобы дать отдых своему бешено колотящемуся сердцу, а однажды, чтобы разорвать на себе одежду и высыпать на голову несколько пригоршней красноватой почвы Сарона — в знак того, что он несет печальную весть.

Только на окраинах Силома поделился он с теми, кого встретил, несколькими деталями своего сообщения — несчастье поразило израильское ополчение на поле около Афека. Некоторые были потрясены и, остолбенев, молча взирали на него. Другие же давали выход своему горю, отчаянно стеная и, подобно посланцу, раздирая на себе одежды. А другие судорожно карабкались вверх, чтобы возвестить о прибытии гонца в Силом.

Массивное тело слепого старца, казалось, слилось с сидением, высеченным из камня перед главными воротами Силома. Смятение, достигшее его ушей, несомненно, подтверждало его дурные предчувствия. И еще до того, как измученный посланец опустился перед ним на колени, Илий, первосвященник священного центра израильтян в Силоме, точно знал, что ему предстоит услышать. Много раньше, чем тело Илия стало слабеть, его мощь и прозорливость сделали его не только первосвященником, но и фактическим вождем двенадцати колен израилевых.

Илий скрыл свои чувства и спросил гонца:

— О чем вопль? Что за вести из Афека?

И он услышал самое худшее. Филистимляне вовлекли войско израильтян в заранее спланированное сражение перед Афеком, именно такое, от которого старые вожди Израиля предостерегали своих соплеменников.

Колесницы с тремя воинами в каждой смяли ряды наступающих израильтян, и те, кто не был убит или изувечен, бежали или были изрублены и заколоты мечами и копьями вражеской пехоты.

Перед израильским ополчением, на повозке, запряженной волами, находился Ковчег Господень, посланный самим Илием, чтобы вести его народ в этой решающей битве. Повозкой управляли сыновья Илия, священники Офни и Финеес. Для них отступление было невозможно. Они отвечали за священный Ковчег. Кроме того, неуклюжая повозка нипочем не обогнала бы конницу филистимлян. Всадники скакали вокруг повозки, как колесо вокруг ступицы, и когда это игра им надоела, круг сомкнулся. Финеес и Офни были сражены наповал, и филистимская конница, не чувствуя ни малейшего трепета перед столь почетным трофеем, уволокла Ковчег за собой.

За два столетия до этого, на горе Синай в Пустыне Скитаний, Израиль заключил договор с единым, единственным Богом — Яхве, Иеговой — Творцом, создателем всего сущего, чей всеобъемлющий дух управлял тварным миром. Скитающимся израильтянам Яхве дал обещание своего божественного покровительства в обмен на вечную верность. Этот Завет, заключенный между Яхве и Моисеем, сделал израильтян избранным народом среди многих народов политеистического Востока. Условия договора включали этический кодекс, делавший людей ответственными перед Яхве и друг перед другом. Десять заповедей были высечены на двух каменных скрижалях. Эти священные скрижали, заключенные в Ковчег Завета, были единственным вещественным доказательством Израиля о Завете с Яхве.