Иисус. Все мировые исследования

Мой подход основан на герменевтической предпосылке, которая гласит, что Павел и до, и после своего обращения оставался глубоко вовлеченным в контекст иудаизма I века и что его послания необходимо рассматривать именно в этом ключе, – не предполагая мнимого или «уже свершенного» отделения христианства от иудаизма. Содержательные исследования в этой области дают нам веские аргументы в пользу именно такого представления об апостоле Павле. Еще больший объем сведений, полученных по итогам исследований, решительно подтвердил такую же вовлеченность Иисуса[1282]. В сравнительном исследовании, связанном с Иисусом и Павлом, это понятие «двойного сходства» может прояснить многое в том, как формируется личная и коллективная память и какую она играет роль, в передаче древнейших рассказов и описаний исторических событий, сохранившихся в воспоминаниях, а также в том, как именно эти «предания, хранимые в памяти», придавали характерный единый облик собраниям ранних христиан.

Говоря, что Павел – первый личный свидетель Иисуса, известный нам с исторической достоверностью, мы не имеем в виду, будто он – самый правдивый, самый ближайший и, следовательно, исторически надежный свидетель земного Иисуса. С уверенностью мы можем говорить лишь о том, что он – свидетель косвенный, поскольку он присоединился к христианскому движению после смерти и воскресения Христа. Знал ли он об Иисусе и его последователях до этих событий, и если да, то что именно он знал, – это предмет исторических фантазий, а может, и спекуляций. Есть указания на то, что в дни земной жизни Иисуса будущий апостол Павел, возможно, жил в Иерусалиме[1283]. Однако даже если это можно будет подтвердить, все равно вопрос о том, что знал Павел и чего он не знал, останется открытым. Несомненно можно заявить лишь о том, что сам Павел получил свое знание лишь из вторых рук. С другой стороны, можно уверенно утверждать, что иерусалимляне входили в круг его знакомых и что он говорил с «очевидцами», помнившими земного Иисуса (Гал 1:18–19)[1284]. Знал ли он других учеников, кроме Петра и Иакова, встречался ли с ними, – это также вопрос для размышлений и догадок. Таким образом, мы можем утверждать, что Павел, будучи свидетелем «из вторых рук», знал свидетелей «из первых рук» и общался с ними.

Предполагая, что Иисус и Павел, будучи участниками движения в древнейшие его времена, оставались глубоко вовлеченными в иудаизм, я принимаю как данность, что Священное Писание, в какой бы то ни было форме и на каком бы то ни было языке[1285], составляло основу, контекст и авторитет, представлявшие для этого движения его символическую и социальную, культурную, религиозную вселенную. Таким образом, Павел и окружавшая его группа помнили и исповедовали Иисуса как Мессию/Христа (свидетельство Павла об Иисусе), и это – свидетельство в контексте иудейского символического и социального мира. Есть и другой аспект, общий для Иисуса, Павла и их самых первых последователей: для них жизнь в иудейском мире означала жизнь в субкультуре, которая подчинялась условиям, заданным политическим и культурным господством Римской империи.

«Подражайте мне, как я Христу» и «Приветствуйте друг друга, как приветствует вас Христос»

Призыв Павла к подражанию – это призыв воплотить в жизни Евангелие, благую весть. Воплотить что-либо можно лишь после того, как стало ясно, что именно надлежит воплощать. Важно отметить, что вместо объяснений какой-либо идеи или концепции Павел указывает на «Христа» как на образец для подражания. Что здесь имеется в виду? Споры специалистов показывают, что ответ не так очевиден, как кажется. На мой взгляд, едва ли речь здесь идет только о керигме Христа, о простом факте смерти Христа и его воскресения, – иными словами, о том аспекте, которым, по знаменитому утверждению Бультмана, исчерпывался интерес апостола Павла[1286]. Ни смерти Христа от рук римлян, ни воскрешению Христа Богом невозможно подражать. Хотя Павел и пишет о смерти и умирании вместе с Христом (Рим 6:5–11) – во время написания посланий он, несомненно, жив и общается с последователями. Более того, уверение в том, что он сам испытал воскресение, могло бы в немалой степени походить на такое понимание вести, которое пытается исправить Первое послание к Коринфянам (ср.: 1 Кор 4:8). Воскресение – это надежда (Рим 8:24–25; 1 Кор 15), и оно касается людей как единой общины, а не отдельных личностей как таковых[1287].

Внимание к кресту, к смерти и умиранию считается одной из ключевых сторон богословия Павла, ориентированного на этот центральный аспект земного бытия Иисуса[1288]. Но сейчас, не отрицая значения креста в апостольских посланиях Павла, мы сосредоточимся на иной стороне, связанной с представлением о подражании, – и, возможно, она прояснит важность Иисуса в посланиях Павла.