Иисус. Все мировые исследования

Хорошим примером сложностей, которые встают перед критиком редакций, если тот решит исследовать Иоанна в свете синоптических Евангелий, станет то, как автор Четвертого Евангелия обращается с Крестителем (которого всегда именует просто «Иоанном»). Прежде всего, у Иоанна Креститель произносит ту же цитату из Исаии (Ис 40:3), что и во всех остальных Евангелиях, вместе с прочими словами, которые атрибутируют Крестителю синоптики (Ин 1:23, 26–27, 31–34). Из-за этого дословного сходства Рудольф Бультман отнес их появление у Иоанна к работе церковного редактора, который, среди прочего, старался примирить Иоанна с синоптическими Евангелиями[1568]. (Можно спросить, однако, почему же редактор предпринял такие усилия здесь, но отказался от них во всех прочих местах, – притом что это Евангелие прямо-таки изобилует противоречиями и расхождениями с синоптиками. Или – поставим вопрос иначе – зачем мог это сделать евангелист, если это был он[1569]). Кстати, именование Иисуса «Сын Божий» в этом Евангелии исходит скорее от Крестителя, чем от гласа с небес. Вообще Креститель здесь всегда прав: природу Иисуса он понимает раньше и лучше, чем кто-либо из его учеников.

Однако немедленно вслед за тем (Ин 1:35–37) евангелист изображает, как Креститель посылает к Иисусу своих учеников. Здесь Бультман делает весьма вероятное предположение, согласно которому некоторые из учеников Иисуса прежде были учениками Крестителя[1570]. Такое их происхождение может объяснить важную роль Крестителя в этом Евангелии. Он значим настолько, что сам вынужден подчеркивать, что он не Христос (Ин 1:20; ср.: Ин 1:8), что «идущий за мною стал впереди меня» (Ин 1:15, 30). Так он подчеркивает разницу между ними.

Быть может, неудивительно, что Марк (Мк 1:14–15) проводит четкую границу между временем трудов Крестителя, окончившихся его арестом, и началом служения Иисуса. Такую последовательность часто считают исторической, и она не противоречит ни остальному рассказу Марка, ни рассказам других синоптиков. Однако у Четвертого Евангелиста все по-другому – у него служения Крестителя и Иисуса совпадают по времени, и Иисус ожидаемо демонстрирует свое превосходство (см. особ.: Ин 3:22–23, 36; 4:1). Иисус и Иоанн изображены как соперники в деле крещения, и эту странность приходится смягчать замечаниями о том, что Иоанн (и это довольно очевидно) в то время был еще на свободе (Ин 3:24), а также, как бы спохватившись, о том, что Иисус не крестил народ, это делали только его ученики (Ин 4:2). (Ни в одном Евангелии нигде больше не говорится о том, будто ученики кого-либо крестили.) Что сказать об этом? Заявления Крестителя о том, что Иисус больше его (например, Ин 3:27–37), несомненно, вымышлены Иоанном Евангелистом: но с кем здесь спорит Иоанн? Возможно, с синоптиками: однако изображение двух конкурирующих служений у Иоанна Евангелиста явно противоречит четкому разграничению этих двух периодов у Марка, и это навлекает на Иоанна подозрение в том, что его рассказ основан на богословских, но не на исторических предпосылках. Если же версия Иоанна основана на знании реальной истории – как и откуда он получил эти знания?[1571]

Мысль о независимости Иоанна от синоптиков лучше сочетается с возможной исторической ценностью его Евангелия, чем мысль противоположная. Однако то, что Иоанн знал труды синоптиков и обращался к этим трудам, не обязательно означает (вопреки тому, что пишет Морис Кейси[1572]), будто все предания об Иисусе и вообще все исторические предания у Иоанна исходят от них. Особенно остро встает эта проблема в повествовании о Страстях, где Иоанн, очевидно, рассказывает о тех же событиях, что и другие евангелисты, и по большей части в том же порядке. Отличия в рассказе Иоанна, большие и малые, иногда объяснимы как вымысел: Иисус сам несет свой крест и не нуждается в помощи Симона Киринеянина. Иногда они более загадочны. Хотя в рассказе Марка о суде перед Синедрионом (Мк 14:55–65) Иисуса приговаривают к смерти за то же, что и у Иоанна, а именно за богохульство (ср.: Ин 10:33), Иоанн опускает этот рассказ, который мог бы стать отличной кульминацией повествования об аресте[1573]. Кроме того, Иоанн дает другую хронологию или датировку смерти Иисуса в отношении к иудейскому календарю. Возможно ли, что эта датировка не связана с богословскими целями Иоанна, а основана на других свидетельствах или традиции?[1574] Если датировка отвечает его богословским целям – а некоторые экзегеты об этом спорят, – то можно ли предположить, что здесь именно богословская аргументация выросла из традиционной датировки, а не наоборот?

Жанр Евангелий