Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина

Ведь не встал Молотов в зале XX съезда и не сказал в ответ на инсинуации Хрущева: «Да как вы смеете так подло лгать, гражданин Хрущев, потому что после такой лжи вы мне не товарищ! Я ушел из кабинета товарища Сталина за час до наступления 22 июня 1941 года и вновь вошел в его кабинет наутро без пятнадцати шесть. И потом бывал день за днем в этом кабинете по несколько раз на дню!»

И Маленков не встал…

И Каганович…

Не встали маршалы и генералы, когда Хрущев, изгаляясь над нашей историей с трибуны XX съезда, записывал в стратеги себя и отказывал в полководческом таланте их Верховному Главнокомандующему. А ведь все они сидели тогда в зале — кроме маршала Рокоссовского, бывшего тогда министром обороны Польши.

Не встали маршалы Ворошилов и Жуков.

Не встали после того, как Хрущев заявил, что Сталин в военных делах ничего не смыслил, что ему по глобусу докладывали обстановку, что он чуть ли не из-за голенища сапога вытаскивал карту, на которой был помещен чуть ли не весь мир… А ведь могли сказать правду и маршал Тимошенко, и маршал Василевский, и адмирал Кузнецов. Зато последний как-то обмолвился, что он-де увидел Сталина чуть ли не через неделю после начала войны. А ведь был вызван в сталинский кабинет в 15 часов 20 минут по московскому времени 22 июня 1941 года. И другие — или прошедшие в первые дни войны через этот кабинет, или получавшие непосредственно от его хозяина приказы и распоряжения — тоже не встали.

Все они тогда промолчали»^{34}.

Все верно! Не встали означенные товарищи прямо в зале Кремлевского дворца съездов, не сказали того, что им из далекого 2009 года подсказывает в ту пору пятилетний С. Кремлев (род. 07.10.1951 г.), он же С. Т. Брезкун. Но что-то не очень хочется хлопать сему «обличителю», написавшему год назад замечательную книгу о Л. П. Берия, который в 1953 году «встал» против партноменклатуры и лично против Н. С. Хрущева, и где он оказался через «100 дней» (точнее — 112) после смерти вождя? А ведь тогда Хрущев был еще всего-то только одним из секретарей ЦК партии. А в 1956 году, когда он не экспромтом поносил Сталина с трибуны съезда, а капитально подготовившись к этому «историческому» событию, уничтожив за три года гору документов, обличающих его самого в том, что он обрушил на Сталина. Когда он уже был на вершине властного Олимпа, мало кто мог сомневаться, где «поднявшийся» в зале смельчак, памятуя о повадках этого заплечных дел мастера, мог оказаться? А ведь плохо знает современную историю С. Кремлев, хотя позицирует себя неортодоксально мыслящим историком. Не знает или не хочет знать, что поднялась против Первого секретаря ЦК КПСС так называемая «антипартийная группа» в составе Молотова, Маленкова, Кагановича и человека с самой длинной фамилией — «примкнувшего к ним Шепилова». Примкнул не только Шепилов, но и двое маршалов: Ворошилов и Булганин, а также Сабуров и Первухин. Короче, большинство членов Политбюро (в те поры Президиум ЦК КПСС), за исключением Микояна и примкнувшей к нему Фурцевой. Они не только «поднялись» на защиту оболганного Сталина, они приняли решение о снятии Хрущева с должности. И только благодаря закулисным маневрам, которые организовал вездесущий Микоян, а еще тов. Жуков, который верно, а главное вовремя, сориентировался, на чью сторону встать, это решение Президиума было отклонено участниками Пленума. Большинство участников Пленума — это уже «люди Хрущева», это они, немного очнувшись от шока, вызванного докладом Хрущева, аплодировали ему уже тогда. Еще бы, это он вернул им партийные надбавки к зарплате, которые были отменены по инициативе Маленкова. До высшей партноменклатуры, которая дрогнула было после XIX съезда партии, дошло наконец-то, что не культ Сталина низвергал Хрущев, а закладывал основы собственного культа.