Икар должен упасть

— Да почти все, кто профинансировал «Космическую Одиссею». Политики. Миллиардеры. На нашем борту есть даже Говард Вашингтон.

— Президент Соединённых Штатов Америки? Здесь? На «Икаре»?

— Они все здесь.

— И ты хочешь сказать, что «Одиссея» с самого начала была задумана, как… секира над головой Земли?

— Именно так. Ещё с тех самых пор, когда была просто мыслью в голове Уильяма Троя.

— Спенсер, Спенсер… — Валентина покачала головой. — Как ты мог…

— Если тебе интересно, я уже не уверен.

— В чём?

— В том, правильно ли поступил. Всё это… зашло слишком далеко. Я оказался не готов.

— Раньше надо было думать.

— Знаю. Теперь уже слишком поздно. И я не знаю, что делать.

— Помоги мне.

— В чём?

— Работал когда-нибудь двойным агентом?

— Нет, а в чём дело?

— В том, чтобы исправить всё это.

— Ничего уже не исправить, Валли.

Уинстон вновь назвал её так и немного отстранился, прищурив глаза. Валентина же только вздохнула, покачав головой:

— Знаешь, кое-что мы можем сделать.

— Что?

— Ну, во-первых, перестань пить.

— Лучше ты начинай, иначе точно свихнёшься.

— Я уже свихнулась.

— Ладно. — Уинстон пожал плечами. — А во-вторых?

— Найди-ка мне Уильяма Троя.

— Минуту. — Уинстон вновь повернулся к мониторам. — А что ты хочешь?

— Поговорить. Затем пустить ему пулю в лоб.

— У тебя есть оружие?

Валентина расстегнула комбинезон, на пару секунд показав пистолет во внутренней вкладке. Уинстон немного округлил глаза:

— Зря я провёл тебя через тот склад.

— Это мы ещё узнаем.

— Надеюсь, нет. Ты действительно хочешь его убить?

— Нет. — Валентина покачала головой. — Не знаю. Но стоило бы. Черчилль?

— Впервые за долгие годы я рад этому прозвищу.

— Черчилль, эти люди не должны долететь до Новой Земли.

— Что? — он обернулся. — Почему?

— Все эти люди — преступники. Они уже уничтожили миллиарды людей. И ещё тысячи погибнут, когда они развяжут войну против других колоний. Мы не можем позволить им встать во главе новой человеческой цивилизации. Только не они. Понимаешь?

— Да. — Уинстон кивнул. — Но… что ты предлагаешь?

Валентина задумалась:

— «Икар» должен упасть.

— Что?

— Мы взорвём корабль.

— Как? — Уинстон проморгался. — Зачем?

— Это единственный вариант, Черчилль. Саботировать главный токамак бесполезно. Даже если мы все погибнем, «Икар» всё равно достигнет Новой Земли и выйдет на орбиту. Когда нас обнаружат остальные колонии… считай, что всё зря.

— Они проснутся и сделают то, что планировали?

— Именно так. Сколько ещё они смогут проспать?

— Максимальный срок действия криокапсул — двести лет.

— Их успеют найти. Однозначно.

— Давай тогда просто выведем из строя их токамак. Они быстро умрут в своих криокапсулах, и даже не заметят этого.

— А как же всё то оружие?

— А что с ним?

— Нельзя, чтобы оно попало в чьи-то руки. А-а-а-ах…

Валентина схватилась за голову, скривив лицо. Уинстон быстро подлетел к ней, схватив девушку за плечи:

— Валли?

— Всё… — она проморгалась. — Хорошо… просто… голова заболела. Ух, кружится.

— Ты давно спала?

— С самого… чёрт. Как это… инцидента.

— Ела что-нибудь?

— Да. Кофе.

— Ужас! — Уинстон быстро обнял её. — С ума сошла?

— Угу.

— Тебе нужно поесть и поспать. Уайт не выдержал и таки починил робота выдачи еды. Ты же знаешь, как он много ест, когда нервничает.

— Поесть — да, а поспать… — она покачала головой и вновь скривила лицо. — А-а-ах… что б тебя. На том свете посплю!

— Лети в столовую и поешь что-нибудь. Хорошо?

— Хорошо. Хорошо. И ещё одно…

— Что?

Валентина глубоко вздохнула и посмотрела в его пьяные голубые глаза:

— Я тебя прощаю.

— Ты по поводу Земли?

— Нет. Этого я тебе никогда не прощу. Я по поводу Филиси.

— А… — Уинстон едва заметно улыбнулся. — Хорошо. Спасибо.

— Спасибо?

— Да… спасибо. А что?

— Чёрт тебя побери, Черчилль! — она с недовольным лицом вырвалась из его объятий. — Я пять лет крутила и вертела тобой, как могла! Мы не были парой! Ты вообще мне ничего не должен и ничем не… а-а-ах… обязан! И после того, как я психанула из-за своих же косяков и простила тебя из-за них же, ты говоришь спасибо?!

— А что ты хотела от меня услышать? Скажи мне, и я скажу тебе.

— Го-о-осподи… — Валентина хлопнула себя ладонью по лицу. — Ты неисправим. Серьёзно. Черчилль, вот где ты оставил свои яйца? Вернёмся — подберём.

— Это… — он задумчиво покачал головой. — Уже вряд ли.

Валентина счастливо улыбнулась:

— Даже когда ты считаешь, что тебе холодно и ты замёрз… ты тёплый. Внутри… — она ткнула его в грудь. — Ты очень тёплый.

— А мне так не кажется.

— Потому что ты балбес.

— Круто. — он весело улыбнулся. — Спасибо.

— За балбеса?

— За то, что… открылась.

Валентина хихикнула и, смахнув слёзы, улыбнулась:

— Наконец-то, да? Спустя пять лет полёта.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Это да. Всё, я полетела, пока… — она проморгалась. — Не разревелась тут от сентиментальности.

— Ага. — Уинстон проводил её взглядом. — И тебе не обязательно всегда быть сильной. Мне нравилось, когда ты вела себя, как маленькая девочка. Тогда, когда всё ещё было хорошо.

Валентина на пару секунд зависла в коридоре:

— Это потому, что ты был рядом, Черчилль. А вообще, почти триста лет жизни любого превратят в бесчувственный кусок железа.