Их безумие

- Да мне в сережку запихали и микрофон и передатчик, - морщится Рэй.

- Какую сережку? У тебя же ухо не проколото?

- Теперь, бл*, проколото, - с досадой говорит Рэй, - как у пидора, бл*.

Керри только теперь замечает в верхней части правого уха Рэя маленькую дырочку от сережки. Гладит ее пальчиком, и произносит задумчиво:

- А знаешь... Мне бы хотелось посмотреть, как ты выглядишь с этой сережкой в ухе...

А потом наклоняется ниже и добавляет, пристально глядя в глаза замершего от ее неожиданной инициативы и откровения Рэя:

- И больше чтоб ничего на тебе не было...

И прихватывает уже зажившую дырочку от сережки губами, мягко и нежно посасывая.

- Кер... - Рэй говорит почему-то шепотом, хотя никого рядом нет, кто бы услышал их. Но происходящее настолько интимно, настолько откровенно, что кажется, любой громкий звук разрушит это.

Керри облизывает его ухо, потом спускается ниже, по шее, к груди, дурея от собственной смелости, прикусывает сосок, вымогая стон.

Но Рэй не стонет, он гладит ее по голове, растерянно и немного напряженно и все повторяет :

- Кер...Керри... Малыш...

И Керри так заводит его хриплый, необычно беззащитный голос, что она идет дальше и делает то, чего давно хочется, расстегивает джинсы и поглаживает уже напряженный и готовый член. Смотрит она при этом вниз, неосознанно закусив губу, и не видит глаз Рэя, его одержимого, бешеного и в то же время беззащитного взгляда.

- Я хочу... Рэй, можно мне...

Она неосознанно облизывает губы, не подозревая, насколько это эротично, а затем опускается и обхватывает напряженную головку губами. Рэй откидывается на локтях назад, не сводя взгляда с ее губ на своем члене, идеально растянутых, скользящих вверх и вниз. Для него это откровение, это что-то нереальное, то, чего не ожидаешь, к чему не готовишься, чего не может быть в принципе. Все разы до этого он свою девочку к минету принуждал, можно сказать. Направлял. Удерживал. И считал это нормальным. Но сейчас... Керри не торопится, двигаясь в удобном ей ритме, но чутко отлавливая перемены в его состоянии. А Рэй не может их контролировать.

Вот она замечает, что, если проводить языком внутри по уздечке, одновременно насаживаясь поглубже, то он начинает дрожать. И делает так еще раз. И еще. И еще. А затем несколько раз берет глубоко, до горла, задыхаясь от непроизвольных слез, но умирая в этот же момент от возбуждения. Неосознанно тянется ласкать себя, и у Рэя буквально в глазах темнеет, когда видит это.

Он уже не шепчет ей ничего, просто неотрывно глядит, как она все быстрее и быстрее погружает его член в рот и как сильнее и хаотичнее двигаются ее пальчики на клиторе, стремясь успеть за ним, получить свое удовольствие.

А потом она не сдерживатся и стонет. Низко и возбужденно. И это служит спусковым крючком. Рэй выгибается и дергает бедрами ей навстречу, кончая прямо в отрытый рот, а Керри, насадившись в последний раз, глубоко, до слез, брызнувших из глаз, дрожит в оргазме.

Рэй тут же, едва кончив, утаскивает ее на себя, и долго целует мягкие распухшие губы, сходя с ума от произошедшего. Слизывает слезы с мокрых щек, что-то шепчет утешительно и восхищенно.

И это тоже сродни откровению.

Как и все в этот день.

ЭПИЛОГ

Дебби сидит в коридоре, возле кабинета гинекологии и разглядывает висящие на стене постеры с беззубыми розовощекими младенцами. Настроение не так чтобы очень хорошее, и вообще нахождение в этом месте вызывает тревогу. Еще большую тревогу вызывает то, что этот негодяй не позвонил ей сегодня ни разу. Прямо настораживает. Как бы не придумал чего-нибудь. Он на всякие неожиданности мастер. Вечером накануне отзвонился, пошлостей в трубку наговорил.

А с утра молчок.

Только фотку интимную прислал. Днем. Как раз на лекции по социологии. А Деб исключительно сдуру не убрала звонок, и была вознаграждена укоризненным взглядом преподавателя, когда телефон неожиданно заорал бодрым бешеным рэпчиком, который этот негодяй поставил ей на себя.

Пришлось спешно выключать, краснеть и извиняться. И так репутация изрядно подмочена за последний месяц, а тут еще больше добавляется градуса.

А потом она краснела второй раз, когда после лекции открыла ммс. И тут же закрыла. Но из памяти такое не сотрешь, конечно. Кубики пресса, разрисованные татуировкой, широкая резинка боксеров, татуированные пальцы, оттягивающие ее, чтоб выпустить... И все. Она тут же удалила.

Огляделась украдкой. Но, вроде, никому не было дела до краснеющей отличницы. Керри весь день ходила напряженная и грустная. Она вообще последнюю неделю не в себе слегка была. Поругалась с Рэм, съехала обратно к ним в общагу. Бешеный дурной Уокер, само собой, просто так не сдавался, карауля ее у универа, но опять не подходя, сверля только издалека таким взглядом, что всех особей мужского пола буквально отбрасывало на пару метров в сторону. Дебби пыталась поговорить с подругой о причинах конфликта, и о том, что хорошо бы с Уокером пообщаться все же, чтоб людей не пугал, но она ни в какую. Молчала и глаза на мокром месте были постоянно. Ну, теперь-то причины понятны.