Их было девять…

Ленка смотрелась весьма довольной и даже улыбалась. В основном, глядя на своего молодого человека, который следовал теперь за ней везде, как хвостик. За столом на нас она практически не смотрела, но я понимал, что ей весьма приятно то, как вчера повёл себя Пашка. Он смог переступить через свою гордость и обиду и признаться ей в своих чувствах. Да как признаться! Буквально на виду у всех! Дверь, за которой они скрывались ото всех нас, проводя личную беседу, не помешала каждому из присутствовавших в доме, стать в курсе их разговора. И, зная Ленку, это послужило серьёзным основанием, чтобы её симпатия к Павлу увеличилась в разы. Мне кажется, что она, находясь со мной в отношениях, всё время ждала каких-то подобных, немного сумасшедших, поступков с моей стороны. Но я их ей дать не мог не столько потому, что какой-то правильный или «чёрствый», а, скорее, потому, что все мои мысли принадлежали другому человеку, человеку, которого я полюбил, – Оле. Павел тоже стал вести себя со мной более лояльно. Раньше он бы даже за стол не сел, если я находился где-то рядом, на кухне. А сейчас, видимо, перестал брезговать моей компанией. Теперь я в очередной раз убедился, что все наши с ним разногласия были связаны с Ленкой, с тем, что она была ему далеко не безразлична, но на тот момент выбрала меня. Примерно через два часа, когда все встали, поели и попили чаю, мы, наконец, выбрались из дома. Я видел, что ребятам, особенно «группе Сухарева», не очень-то хотелось продолжать заниматься поисками. Наверное, никто уже не верил в положительный исход нашей поисковой операции. Дождик по-прежнему не прекращался и моросил, словно по привычке, попадая на нас и дразня своими каплями щёки. Постоянно хотелось почесаться и, несмотря на то, что волосы практически не промокали, я накрыл свою голову капюшоном, чтобы лицо смогло высохнуть. Снова направились в сторону реки. Юрка молчаливо брёл самым последним, и мне его искренне было жаль. Он выглядел, как побитый щенок, словно он был виноват в том, что парни пропали, а он остался здесь, с нами. Дорога оказалась непродолжительной, и вскоре мы уже пришли. Димка Сухарев, Костя и Павел первыми решили ознакомиться со следами, которые остались на месте «преступления». Но кроме поломанных веток и нескольких выкорчеванных деревьев они ничего не нашли. Те небольшие капли крови, которые попались нам в злополучный вечер, исчезли. Видимо, их просто смыло дождём, который почти не прекращался. Мы хорошенько огляделись вокруг, но складывалось такое впечатление, будто ребята пропали здесь, на этом небольшом отрезке, имеющем округлую форму. Далее, со всех сторон деревья выглядели нетронутыми, и даже было непонятно, куда парни проследовали потом. Можно было идти в поисках их в любом направлении.

– Не знаю, вы, как хотите, конечно, но я больше никуда не двинусь. Я пойду домой. Прошло уже очень много времени с момента их исчезновения, и я не вижу смысла продолжать сейчас поиски. Надо думать о том, как самим теперь не попасться в ловушку, – объявил Сухарев «старший» и оглядел свою «группу». Все ее члены оказались солидарны с лидером и, молча, согласились.

– Ребят, как остальные? Что думаете по этому поводу? – откровенно поинтересовался я, всматриваясь в их лица. Все молчали и, похоже, тоже были согласны с Сухаревым. Я понял, что один точно не пойду на поиски парней, так как чем-то хорошим это не закончится. – Давайте, тогда, домой? Нужно обдумать, что будем делать дальше, – предложил я, чувствуя, что внутри, всё-таки, поселилось некое чувство сомнения и беспокойства по поводу того, что я правильно сейчас поступаю. Направились к дому и всю дорогу практически шли, молча. Неприятный осадок беспомощности и эгоизма отравлял весь организм. Я ощущал, что, наверное, должен был поступить иначе, но повёлся на мнение большинства. Оля тоже молчала и покорно следовала за мной, теребя своей рукой мою ладошку.

Вернувшись, кто-то из парней предложил снова попить чаю. Девчонки согласились и накрыли на стол. Марина, Оля и Ленка, вдруг, стали сегодня общаться. Причём, даже лучше, чем когда-либо. Это обстоятельство порадовало меня, так как всё расставилось по своим местам, и каждый остался при своих интересах.