Их было трое (сборник)

обувью и продовольствием для осетинской нацбригады.

Начальнику Георгиевского арсенала дано распоряжение

отпускать частям бригады боеприпасы по потребности.

Завтра из Георгиевска должен прийти вагон с патрона-

ми и ручными гранатами.

— А вы,— сказал Константин Константинович, об-

ращаясь к Родзиевскому,— подготовьте к утру приказ о

перемещении всей охраны штаба, большинства штабных

начальников (за исключением больных), всех дежурных

и адъютантов на передовые позиции. Там люди нужней.

Как будто бы в окно ворвался ветер горных уще-

лий — шепот одобрения пронесся по рядам сидевших в

комнате.

. — Разрешите доложить, товарищ член военсовета,—

воскликнул Родзиевский.— Я вполне солидарен с вами

и уже обдумал все вопросы. Вот мой рапорт с настоя-

тельной просьбой перевести меня на позиции огня. Там

место каждого, кому дороги интересы революции...

Комбриг и комиссар с удивлением взглянули на на-

чальника штаба.

— Что ж, посмотрим,— сказал Константин Констан-

тинович.— Вы свободны, товарищи.

Расходились в приподнятом настроении, хотя у мно-

гих прибывших из частей с самого утра не было крошки

хлеба во рту.

Политрук Заманкульской роты Петр Икати, статный,

красивый парень в сильно выцветшем обмундировании

и совсем разбитых сапогах, шел по лестнице отеля и

говорил своему командиру Цебоеву:

— Ну, Семен, дело, кажется, идет к развязке. Так,

пожалуй, скоро и до Осетии доберемся...

— Все может быть,— отвечал Цебоев, сухопарый,

подтянутый командир из унтеров. Усы, как два острых

шила, торчали по сторонам и делали его лицо немного

смешным.

152

— Все может быть при такой чреватой ситуации...—

добавил он.

Политрук улыбнулся, зная слабость своего команди-

ра— любил тот витиеватые выражения и иностранные

слова.

— Но придется еще с недельку полазить за «языка-

ми»,—продолжал политрук.—Я вот о чем думаю, Се-

мен. Старый боец ползет к окопам белых и думает: как

там дома его родные поживают, как жена, детишки, ско-

тина... Когда же ползет молодой джигит, у него на уме

одно: как бы покрепче заарканить гада-беляка и при-

волочь к себе в траншею. Верно?

— Верно, политрук. Когда идет сильная перестрелка,

я тоже вспоминаю о своей Дзерассе... Тебе что? Невесты

и то не имеешь.

— Как сказать,— возразил Икати.— Ну, словом, на-

до посылать в «гости» к повстанцам молодых парней.

Верное дело.

Они вышли из штаба и подошли к пулеметной тачан-

ке командира второго батальона Огурцова, того самого

Огурцова с Курской слободки Владикавказа, что отли-

чился в дни Августовских событий* со своим «Железным

отрядом».

Втроем ехали к вокзалу, где всех участников совеща-

ния ожидал специальный поезд из двух товарных ваго-

нов. Огурцов всю дорогу курил трубку и хвалил Кон-

стантина Константиновича.

— Вот это человек, да! Ленин знает, кого посылать

членами Военного Совета...

Дождь лил не переставая. В стороне Ессентуков вре-

мя от времени сверкали вспышки огня и слышались глу-

хие отдаленные взрывы. Это белоказаки обстреливали

передовые позиции красных из батареи английских по-

левых орудий.

В путь дорогу

Григорий Иванович Северин выполнил свое слово —

разыскал Костю и Ахметку. Нашлись они сразу, как

* В августе 1918 года контрреволюционное офицерство подняло

вооруженный мятеж во Владикавказе с целью захвата власти. Мя-

теж был подавлен отрядами красногвардейцев — русских, ингушей,

осетин, грузин и грозненских нефтяников.

153

по-щучьему велению. Просматривая донесения чекистов

о борьбе с детской беспризорностью, Северин прочитал:

«Константин Коняхин, 15 лет; Ахметхан Арсланов, 14

лет. Задержаны при краже яиц в курятнике гр. Абаева

(якобы для покупки на оные билетов в цирк). Оба пы-

тались убежать. Отправлены в детдом № 8».

•« Поздним вечером в детдом шли Григорий Иванович

и Знаур.

Несколько дней назад Знаур тоже стал воспитанни-

ком детдома № 8. А в облчека он ходил для получения

подарка — новенького красноармейского обмундирова-

ния. Было и добавление к подарку — два фунта астра-'

ханской воблы. Время от времени Знаур отгонял трех

тощих бездомных собак, волочившихся сзади по рыбьему

запаху.

Григорий Иванович Северин не просто вышел прогу-

ляться по свежему воздуху. Во время неудач и разоча-

рований балтийский матрос с лицом, закаленным ветра-

ми многих морей, испытывал желание излить душу, вы-

сказать наболевшее кому-нибудь из таких, как Знаур,

кто не осудит, не посмеется, а по-детски искренне разде-

лит горечь переживаний.,

— Да, нескладно получилось у нас,—говорил Севе-

рин.—Два матерых кашалота уплыли — Стрэнкл и док-

тор Мачабели...

Северин не мог простить себе этого. Через графа

Шувалова были раскрыты и пойманы почти все, кто

входил в штаб «боевого союза» возрожденцев. Накануне

исчезновения доктора в облчека поступило сразу два

сигнала, дающих основание немедленно арестовать его.

Первый сигнал—записка с иностранным «акцентом». В

ней говорилось о том, что некий врач микробиолог соби-

рается делать смертельные прививки тем, кто доброволь-

но уезжает на фронт. Не составляло труда догадаться,

о ком шла речь. Лади Георгиевич Мачабели был един-

ственным членом призывной комиссии, занимающимся

прививками. Судя по почерку, автором письма была