Их было трое (сборник)

женщина. Второй сигнал — устное заявление Нины Реу-

товой, молодой медицинской сестры из лаборатории Ма-

чабели, обнаружившей в шкафу баллон с незнакомой

вакциной «Ц» для инъекций. В отсутствие доктора де-

вушка взяла из баллона пробу под микроскоп и немед-

ленно побежала в чека...,

154

Микробиолог имел тонкое звериное чутье. Еще до

того, как за его квартирой было установлено наблюде-

ние, Мачабели попросил в облздраве легковой автомо-

биль, добрался по Военно-Грузинской дороге до селения

Чми, шоферу велел вернуться на первый Редант и по-

дождать. Через горы перебрался в Грузию. Там след его

пропадал.

Шувалова увезли в Москву. Хорунжий Половинка по

приговору чека был расстрелян. До сих пор еще Северин

слышал неистовый визг труса-предателя, увидевшего на

уровне своей головы семь винтовочных стволов...

— А мистера мы с дедушкой Габо проспали,— с го-

речью сказал Знаур.—Дедушка говорил, с заграничны-

ми гостями надо быть осторожней...

— Ладно, Знаур,—перебил Григорий Иванович.—

Не будем плохим словом поминать умерших.

Мальчик вздохнул. Жаль дедушку. Вчера вместе с

дядей Темболом ходили в лазарет справляться. Там ска-

зали, что старик Габо два дня назад скончался от тифа

и похоронен в братской могиле, где лежат тысячи бой-

цов Одиннадцатой Красной Армии... Знаур знал, что

где-то там похоронен и красноармеец Иван Коняхин —

Костин отец.

— Ну, орленок, давай прощаться. Пиши письма.

— Письма? Куда писать? Ведь вы вернетесь в Мос-

кву? !

— Да. Я уеду, но Тембол и Аршавель остаются. Пи-

ши им. Закончишь семилетку, устроят тебя на курсы.

Будешь чекистом. Я говорил с ними.

— Вы когда в Москву, дядя Григорий?

— Скоро. Ну, прощай. Помни наши советы и, глав-

ное, умей хранить военную тайну. Если встретишь на

своем пути врага, не упускай его. Действуй не в одиноч-

ку, а с верными друзьями.

Расстался Знаур с Севериным — и одиноко стало на

душе. «Хороший человек дядя Григорий»,— думал маль-

чик.

Но тем и хороша юность, что она не знается долго с

тоской и печалью.

Воображение рисовало картины завтрашнего дня.

Главное, что Знаур теперь не одинок: в детдоме его

ожидали Костя и Ахмет. Втроем они обдумывали план

тайной поездки на фронт,

Ш

На дорогу уже приготовлены сухари, сэкономленные

за счет собственных желудков, три селедки, «выужен-

ные» Ахметкой из бочки во время его дежурства на кух-

не детдома, да еще — дареная вобла...

...«Может быть, на фронте, среди врагов, мы встретим

этого Чук-Чека с головой удава — лысого доктора?..

Или — самого мистера?.. Приколем их саблями к земле...

Долучайте!»—думал Знаур, входя во двор детского дома.

В полночь, когда детский дом погрузился в сон, ребя-

та тихо открыли окно, входящее в сад. До земли — доб-

рая сажень. Первым спустился Костя по бельевой верев-

ке, добытой и припрятанной все тем же неуловимым Ах-

меткой. Потом полез Ахметка, а конец веревки держал

Знаур. Когда подошла его очередь спускаться, он при-

вязал веревку за ножку кровати и проворно, как кошка,

скользнул вниз. Вдруг в комнате что-то загремело, Зна-

ур стукнулся о землю....

— Кар-раул!— завопил проснувшийся сторож, уви-

дев, что железная койка сама лезет через окно...

Беглецы успели скрыться.

За железнодорожными мастерскими вышли на колею

и двинулись по шпалам.

Долго шагали молча. Уже рассветало. Город остал-

ся позади.

Первым нарушил молчание Костя.

— А в животе — опять марш «Тоска по родине»...

— Какой марш?.. Зачем непонятный слово говоришь,

да?..— недовольно заметил Ахметка.

Костя разъяснил приятелю-ингушу значение сказан-

ной фразы:

— Когда в животе никакого продовольствия нету,

там жалобно урчит...

Солнце поднялось высоко, когда юные путешествен-

ники подошли к станции Дарг-Кох. Там стоял товарный

состав.

— Давайте зайдем с самого хвоста поезда,— посо-

ветовал Ахметка.—Залезем на крышу вагона. Кля-

нусь—лучше будет.

— Не надо,— возразил Знаур.— Я пойду поищу зна-

комых. Может, кто из наших найдется. Поезд, кажется,

идет туда, куда нам надо.

156

Знаур не ошибся. Это был эшелон с пополнением

Красной Армии. В одном из вагонов молодые голоса не-

стройно пели новую песню.

Белая армия, черный барон

Снова готовят нам царский трон...

Запевал чей-то бойкий тенор, а остальные подхваты-

вали:

Так пусть же Красная сжимает властно

Свой штык мозолистой рукой!..

Ребята вышли на перрон, робко оглядываясь.

— Знаете что, хлопцы! — осенило Костю.— Давайте

скажем, что мы отстали от поезда, который ушел рань-

ше этого, и будто бы мы догоняем свою команду.

— Клянусь аллахом,— поддержал Ахметка,— ты

мудрый слово говоришь, Костя!

— Хорошо,—согласился Знаур.— Будем про Ахмет-

киного дядю говорить. Едем к нему—и все. Где он слу-

жит?

— В вашей осетинской бригада,—ответил Ахмет-

ка.— Он там есть командир. Начальник. Клянусь.

— Ладно, не хвастайся,— оборвал Костя.— Только

так, ребята: буду я говорить. Вы поддакивайте, что я не

вру, а говорю святую правду, как на духу у попа.

Из вагона выпрыгнул шустрый паренек с наганом

на поясе и красной звездой на рукаве.

— Вам что — особое приглашение? — напал он на

ребят.— А ну, давай быстрей в вагон!

— С друзьями прощались...— невнятно пролепетал

Костя.

— Хватит, уже отправление.