Их было трое (сборник)

в Великой Отечественной войне.

Послание старых казаков

4 марта, накануне прорыва вражеской обороны на

р,еке Ингулец и последующего выхода .гвардейцев на

Южный Буг, парторг .сабельного эскадрона лейтенант

Александр'Браев получил письмо из станицы Терской

Моздокского района. Браев решил показать письмо на-

чальнику политотдела полковнику Кошелеву, который

находился в соседнем эскадроне.

— Интересное дело!— сказал полковник.— Пой-

дсм-ка, лейтенант, к Плиеву.

Исса Александрович сидел в своей просторной светлой

палатке, чертил на карте то красным, то синим каранда-

шом и, казалось, не заметил вошедших. Он как будто

разговаривал с кем-то про себя, то пожимал плечами, то

скупо улыбался и звонко стучал карандашом по. ручке

перочинного ножа, лежавшего на карте.

— Ну и как твоя язва желудка? — спросил он вдруг

Кошелева.

— Она у меня перед боем затягивается, а после боя

открывается,— смеясь, ответил полковник.

— Умная язва...

— Вот письмо из Осетии, Исса Александрович...

— Письмо? На берегу Южного Буга почитаем. Не-

когда сейчас...— И снова карандашик поехал куда-то за

синюю зубчатую линию — оборону врага.

— Старики пишут.

— Старики? Ну, давай тогда, читай побыстрей.—

Генерал взглянул на часы.

— Лейтенант прочтет, ему адресовано.

Чеканя слова, Александр Браев быстро читал, как

боевое донесение или рапорт.

Командующий задумчиво слушал.

Когда Александр закончил и отшагнул в сторону,

звякнув шпорами, Кощелев сказал:

— Думаем зачитать его в дивизиях* на собраниях

казаков.

— Доброе дело,— заметил Плиев.— Только все, что

там про меня написано, вычеркнуть.

226

— Но это же документ,— возразил полковник.

— Тем более. Никому не нужны похвалы.

— Хорошо, фамилию вычеркнем.

— Вот-вот. И не опоздай.на совещание. Посовету-

емся насчет текста шифровки Малиновскому и Хрущеву.

' Кошелев и Браев направились к выходу.

— Значит, говоришь, затянулась язва? — спросил

напоследок генерал.

— Да. Почуяла каналья бой...

Выйдя из палатки, Браев наткнулся на адъютанта

командующего, капитана Воронова.

— Как ты сюда попал? — испуганно спросил Воро-

нов.

— Письмо из Осетии...

— Тогда другое дело. Он даже меня не пускает

сейчас...

— И правильно делает,— рассмеялся Браев,— пото-

му что у тебя в кармане письмо от тещи, а у меня —

от старейших казаков. Понял?

— Понял. Держи на отвал.

— Есть, держать «на отвал»!

Заимствовали эту фразу они у Закира Казиева. При-

сутствие полковника не смущало офицеров. Казачьи

разговоры всегда были окрашены юмором. Однако прос-

тота отношений не мешала суровой воинской дисцип-

лине.

Скользя сапогами по размокшей земле, Кошелев и

Браев шагали к Кривой балке, где размещались эскад-

роны гвардейцев. Шел дождь со снегом.

— В этакую пору лучше всего носить шпоры в кар-

мане,— заметил язвительно Кошелев.

— Виноват. Сниму, почищу.

— Письмо читай сам, Браев. Во всех эскадронах.

Скажешь: приказ начальника политотдела.

— Слушаюсь, товарищ гвардии полковник.

...К вечеру письмо облетело все полки 10-й казачьей

дивизии, расположенной рядом со штабом корпуса

и командованием Группы. Под конец Браев читал поч-

ти наизусть, все так же отрывисто, по-военному.

В большой выцветшей от дождей палатке мерцала

«катюша» — огромная свеча из стреляной гильзы зенит-

ки. Казаки сидели на корточках, курили «в рукав», слу-

шали.

227

«Мы решили дать вам несколько отеческих советов,—

писали старики.— Нам пришлось на своем веку не раз

грудью стоять за матушку-Россию. Старшие из нас бы-

вали и в Турецких войнах, и на Западе, и на сопках

Маньчжурии. Те, что помоложе, служили в Красной бри-

гаде Ивана Кочубея, в Первой конной армии, и, следова-

тельно, били врагов трудового народа, не щадили жи-

вота своего за Советскую власть.

Высоко вознеслась слава русского казака! А вы

должны беречь ее и преумножать. На то вас и призвала

Родина под свои святые знамена.

Эх, кабы знали вы, как мы возрадовались, когда до

нас дошла весть о рождении в огне войны гвардейских

казачьих корпусов! Савелий Мартынович пил четыре

дня! Мы ему говорили, что хватит тебе, старый пес, за-

ливать глаза до свету. А он ответствовал: я пью за здо-

ровье молодого племени казаков, и не смейте мне пере-

чить, а то, говорит, зараз капустной сечкой порубаю

всех...

Едва его утихомирили. Но с него взятки гладки: во-

семьдесят три года.

А молодому казаку пить не положено. Светлая го-

лова доле на плечах продержится. Бывали у нас прежде

такие личности: дорвутся до вина, а потом богу душу

отдают раньше сроку-времени, потому что теряют рас-

судок и военную сметку — море им по колено. Негоже

быть таким! Это уже не казак, а тряпка, которой мыли

старую винную бочку...»

Браев прервал чтение: бойцы переливчато смеялись.

Дрожало пламя «катюши», на сером пологе качались те-

ни— головы в кубанских шапках, рябые стволы авто-

матов, гнутые рукояти сабель.

— Интересно, кто писал? У меня много' знакомых

в станице Терской,—подал голос Григорий Микитеико.

— Слушай до конца, узнаешь,— ответил кто-то.

— А не твой ли это дедушка — Савелий Мартыно-

вич?— полюбопытствовал Закир Казиев,— Четыре дня

пил который...

— Ты его не поил. На отвал держи...

— Внимание, товарищи! Продолжаю...— Браев приб-

лизил письмо к глазам.