Их двое

Мы здесь вторую  неделю, Новый Год прошел, буря улеглась только вчера, и установилась тихая-тихая, морозная погода, такая, какая бывает только в средней полосе России, в глубинке.Когда снег – плотным, сверкающим ковром, ровным-ровным. Когда елки в лесу  смотрятся на контрасте практически черными, а воздух – прозрачный настолько, что им невозможно надышаться.

Наш уютный мир, один на троих, отгороженный от всего остального, словно зачарованный в новогодний игрушечный шар, сверкающий и радужный.

Наше безмолвие, наполненное легкими разговорами ни о чем, смехом, шутками, постоянными взглядами, постоянными касаниями, когда хочется – на расстоянии руки чтоб были, или  ближе. Гораздо ближе.

Безмолвие, касающееся только темы будущего. Словно нет его для нас, этого будущего. И не будет никогда. Лишь настоящее.

Безмолвие, напитанное бешеной энергетикой желания, постоянного, дикого, животного и в то же время какого-то невероятно правильного, только для нас троих. Настоящего. Это ощущаешь на клеточном уровне, как единственно возможное.

Столько секса, сколько случилось в эти несколько дней, у меня никогда не было. Да и не будет, наверно.

Безумие, накрывшее нас троих в ту дикую ночь, едва не ставшую для меня последней, так и не отпустило. Наоборот, оно лишь крепло, становилось всеобъемлющим, сильным, жутким каким-то.

Мы могли вцепиться друг в друга в любой момент, не важно, чем занимались: ели, спали, спорили до хрипоты, играли в карты.Причем, достаточно было какого-то одного движения, взгляда, намека… Чтоб сорвало всех троих. Сразу.У меня иногда складывалось такое ощущение, что мы заражаем друг друга каким-то вирусом похоти, потому и не можем угомониться, потому и хочется постоянно, бесконечно, все больше, больше, больше!

Наш новогодний шар звенел от напряжения и плотнел атмосферой секса. И мы в этом всем неизбежно становились дурными и счастливыми.

И сейчас происходит, в принципе, обычное дело.

Кот смотрит на меня, взгляд его мутнеет, руки сжимаются крепче… А затем мы сталкиваемся ртами в бешеном, диком поцелуе, настолько голодном, словно не виделись несколько лет, а не трахались весело и сладко буквально пару часов назад.Я не могу стоять, все тянусь к нему, обнимаю, глажу по груди, шее, раскрываю рот, приглашая быть грубее, брать глубже, так, как мне нравится. Он знает, как мне нравится, давно уже все выяснил.

На улице едва ли минус три,  тепло и чуть морозно, вчера было холоднее, и потому нам сейчас горячо. Тремся друг о друга, не прекращая целоваться, и меня уносит ощущением полета, головокружением, сладким и шальным.

- Ну, блять, так и знал! – раздается сбоку знакомый рык, - как чувствовал! Думаю, какого это хера их так долго нет? Чай уже остыл давно, сижу, как дебил, один там, Монте Кристо, блять, читаю, а они тут… - одновременно с этими словами Егерь наконец-то доходит до нас, прекративших целоваться и тихо смеющихся друг другу в губы, - дай сюда, скот наглый.

Меня разворачивают и опять целуют. Жестко и ревниво, царапая щетиной кожу и прикусывая губы. Ой, как вкусно… Ой…

- Ну ты прям праведник! – смеется Кот, мягко проходясь по моим бедрам и стаскивая широкие мужские спортивные штаны с задницы, - а кто вчера Масю в сенях поймал и выебал, пока я спал? Если б не мое чутье, то даже на раздачу подарков не успел бы!

Кожу холодит морозом, но недолго, горячие ладони ложатся на ягодицы, мнут обстоятельно и жестковато…

Я в трансе от поцелуя Егеря, в его слюне – явно наркота какая-то, нельзя же вот так взять и сдуреть в один миг, а потому не сразу понимаю, чего от меня хочет Кот. И только когда пальцы, горячие на контрасте с морозным воздухом, проходятся по промежности,   собирая неизбежную влагу удовольствия, приходит осознание. Они с ума сошли, что ли? Тут до домика два шага!

Хотя…

Вчера я вот тоже с ума сошла, когда, выйдя в сени, встретила мало одетого Егеря, только что помывшегося ледяной водой в душе. Он был такой шикарный, со всеми этими мышцами, мокрыми волосами на груди, мощными руками, ногами, что я остановилась и прикусила губу, блуждая по нему шальным взглядом.Ну а Егерь понял все правильно и тут же воспользовался ситуацией, легко нагнув меня над столом, прямо там, в сенях.И нет, ему не было холодно.А мне не было стыдно. Зато хорошо было. Сладко и горячо. Стол трясся, несчастная рухлядь, сколоченная еще моим дедом, бился о стену домика, ритмично и сильно, я стонала, прикусив губу и судорожно цепляясь за бревна, а Егерь сопел и мощно вбивался в меня своим здоровенным членом, в этой позиции казавшимся еще больше.

А потом на стук вышел Кот, оценил картину происшествия, выматерил приятеля и подключился к происходящему. Дальше я мало что помню, потому что мужчины перенесли место действия на диван в гостиной , и  это все затянулось больше чем на час. И после я только лежать могла и блаженно пялиться на двоих мужчин, которые, мрачно и ревниво переругиваясь и косясь на меня внимательно и настойчиво, ставили чайник, заваривали чай и резали колбасу на бутеры. Короче говоря, готовились кормить себя любимых. Ну и меня заодно.