Их двое

Я, честно говоря, думала, что Кот вчера полностью удовлетворился ( и не раз!), и как-то позабыл о происшествии, но , оказывается, нисколько. И теперь намеревался взять реванш. Прямо на свежем воздухе.

Не скажу, что я  сильно против, но все же… В домике удобней! Там тепло! Там кровать!Но, через мгновение горячие пальцы сменяются горячим членом, и я, вскрикнув от неожиданности, сжимаюсь и повисаю  на плечах Егеря, рассматривающего мое лицо жадно и внимательно.

- Ох, бля-а-а… - радостно хрипит за спиной Кот, начиная враскачку, аккуратно, двигаться во мне, одновременно дергая за бедра, насаживая на свой член, - такая тесная… Кайф сочетание… Давай еще раз сожми так, Мась…

- С ума сошли, с ума сошли, с ума оба сошли… - как заведенная повторяю я, а Егерь крепко придерживает под мышками, позволяя вцепиться себе в загривок ногтями.

Я не достаю носками валенок до снега, вишу между двух мужчин, в крайне неустойчивом и зависимом положении. Выдыхаю клубы пара в ответ на каждое ритмичное движение Кота в себе и погружаюсь в черную бездну глаз Егеря.Мне хочется, чтоб он меня еще раз поцеловал. Хочется его вкус.И Егерь исполняет мое безмолвное желание, шагает еще ближе, плотно распластывая меня между ними двумя, наклоняется и целует. Голова кружится, все вокруг стремительно нагревается, между нами тремя – слои одежды, но это вообще неважно сейчас! Мы – словно в бане, раскалены!

- Кайф, - стонет Кот, - кайф… Кайф… Еще круче хочешь, Настюш? Два члена хочешь?

Меня целует Егерь, а потому не могу ничего сказать, но сладко сжимаюсь, и Кот, как всегда, без слов, понимает все верно.Выходит, оставляя ощущение пустоты, поддерживает меня под голые ягодицы горячими ладонями,  и Егерь тут же делает шаг спиной назад, прислоняясь лопатками к стене дома. Меня он из рук не выпускает, наоборот, подсаживает, заставляя сесть на себя и мгновенно заполняя тянущую до боли пустоту внутри своим мощным зверюгой. Слабо ахаю, откидываюсь назад, прямо на грудь прижавшемуся ко мне Коту.Он привычно жарко целует в губы, развернув к себе за подбородок, затем так же привычно скользит вниз, собирая влагу с мокрой промежности и проникая внутрь тугого кольца мышц пальцами. Это мне уже знакомо, я уже за эти дни научилась получать невообразимое удовольствие от такого. И все равно каждый раз сжимаюсь, каждый раз волнительно до сухости во рту.

- Вот так, Настюш, вот так… - хрипит Кот и плавно, одним мягким движением проникает в меня.

Я бессильно откидываюсь на его плечо, раскрываю рот, словно закричать хочу, но звука нет, ничего нет, только наше концентрированное безумие.Егерь властно возвращает меня на свою грудь, вжимает , заставляя сильнее обхватить себя руками, лапы Кота лежат на бедрах, и, кажется, ни одного кусочка кожи не попадает на морозный утренний воздух. Они во мне, они вокруг меня, они внутри меня полностью.Это самое невероятное ощущение на свете! Самое чудесное и чудовищное одновременно.Острее него только следующее – когда они начинают во мне двигаться. Медленно, тесно, едва-едва выходя и заходя. И я полностью теряю себя. Не ощущаю больше отдельной единицей, человеком, со своими мыслями, думами и характером. Мне кажется, эти двое – растворили меня в себе, заместили свободную, спокойную, разумную Настю другой – сумасшедшей, похотливой пленницей, которой жутко нравится быть в их плену.

Я не знаю, сколько это безумие длится, растворяюсь совершенно, кажется, кричу даже… Запрокидываю голову к синему, невообразимо синему небу, которое бывает только ясной зимней порой, и кажется, что оно падает на меня. Оглушает до звона в ушах.

От навалившегося удовольствия не трясет – плавит, размазывает, не могу удержаться, руки слабеют, и Егерь перестает двигаться, позволяя Коту, сладко матерящемуся от избытка ощущений, кончить первому. А затем, получив меня в полное распоряжение, в два движения завершает наше внезапное безумие.

Я не способна шевелиться и соображать, но мои мужчины, как всегда, все делают самостоятельно.

Ставят на ноги, бережно вытирают влажными салфетками, которые всегда таскает в кармане Кот, натягивают широченные, собирающиеся гармошкой на талии спортивные штаны на распаренную задницу, по очереди целуют, тискают сыто и сладко, нежничают, бормочут что-то развратное и восхищенное.

Я люблю эти наши отходняки на троих, кайфую от них не меньше, чем от самого процесса. Потому что они дают понять, насколько ценят меня, несмотря на происходящее пошлое и развратное безумие, насколько… уважают? Наверно, так.

Я не задумываюсь об этом сладком ритуале, потому что вообще не задумываюсь о творящемся между нами. Просто живу, просто впитываю все эмоции, пропускаю через себя… Одним днем, как бабочка-капустница. Счастливая в своем неведении о том, что суждено.

Мы идем к нашему маленькому деревянному раю, с деревенским туалетом и ледяным душем. С дровяным отоплением и здоровенной кроватью под низким потолком. Обнимаемся, парни опять переругиваются, но это их обычное состояние, оно теперь только веселит, а не напрягает.