Ихтис

Он скрипнул зубами. Смешок повторился, кольнув висок холодной спицей, и ноздри защекотал запах гари. Павел приложил пальцы к голове и ощутил болезненную пульсацию.

– Ос-тавь ме-ня, – вслух произнес он, услышав себя только благодаря вибрации голосовых складок. – Я-не-одер-жим…

«Тогда с кем ты разговариваешь?»

Павел мотнул головой, точно вытряхивая залившую уши воду.

«Правая сторона спит, а в левой черт сидит!» – скрипуче хихикнуло снова.

– Иди-прочь! – прошипел он. – Изы-ди! Вон!

Стиснул кулак так, что хрустнули костяшки. Или это окончательно раскрошился пластик и микросхемы?

– С-сука! – просипел Павел и швырнул остатки Пули в пустоту.

Они бесшумно рассыпались и затерялись в пыли. Кто-то схватил Павла за плечо и развернул так, что вывихнутая лодыжка стрельнула болью.

– Пошел ты…! – крикнул Павел прямо в лицо опешившему участковому.

Михаил Иванович сердито задвигал бровями, раздул крылья носа и произнес что-то невразумительное. Павел сбросил его руку и отшагнул назад.

– Оставь-те…

Участковый снова зашлепал губами, из чего Павел понял только «хорошо» и «машина». Снова тряхнув головой и прижав мизинцем не слышащее ухо, Павел вздохнул раз, другой и произнес как можно понятнее:

– Не… слышу! Сло-мал… аппа-рат… Гово-рите четче, пожа…луйста!

Михаил Иванович полоснул злобным взглядом, но все-таки повторил, как можно яснее выговаривая слова:

– Хоро-шие но-вости, Павел Нико-лае-вич! Следствие сня-ло с вас все по-до-зрения. Вы може-те уезжать. Сегод-ня же я за-ка-жу маши-ну и…

Он замахал руками, показывая за спину, за Троицкую церковь, за убегающий алый горизонт. Огненное лассо, раскручивающееся в животе, сжалось в тугую пружину. Павел остолбенел, непонимающе уставившись на участкового, все еще пытаясь пробиться сквозь обложивший голову звон.

– Я… этим ухом… слышу лучше, – ответил он и приблизился к Михаилу Ивановичу. – Повто-рите… следствие?

– Не нашло улик против вас, – подхватил Михаил Иванович, но на его лице не было радости и не было улыбки, между напряженно сведенными бровями пролегла глубокая складка, словно кто-то рассек переносицу ножом. – На орудии… пре-сту-пления… нет ваших отпе-чатков…

– А чьи есть? – резко спросил Павел.

– Ничьих нет, – на этот раз участковый улыбнулся, но улыбка вышла натужной. – Илья Петро-вич просил пере-дать, что не смеет вас за-дер-живать. Вы можете уезжать прямо…

– Пере-дал лично? – снова перебил Павел и прочитал по губам участкового:

– Лично. Вы сво-бодны.

– А поджог?

Дальше Павел мало что разобрал, но понял: Михаил Иванович втолковывает ему про проводку и замыкание.

«Замыкание в заброшенном сарае, как же!» – хохотнул в голове Андрей.

Павел тронул кончиком языка высохшие губы и сказал сквозь кипящую злобу:

– Я знаю… поджог Чер-ных!

На фоне заката фигура участкового казалась монохромной, ненастоящей, точно нарисованной ребенком. Все его подкопченное лицо подергивалось, брови прыгали, черные губы шевелились, произнося слова быстро-быстро, из чего Павел разбирал только: «чем докажете?», «привлечь за клевету…», «по-доброму предлагаю».

– Я по-звоню Ем-цеву, – не слушая его, произнес Павел. – Прямо сейчас…

Он потянулся за телефоном. Лицо Михаила Ивановича почернело совершенно, из запавших глазниц сверкнули озлившиеся глаза. Павел вытащил мятую бумажку с расплывшимися чернилами, стараясь не глядеть на участкового, набрал номер. Он не слышал гудков, но видел, как по экрану бегут пунктирные линии. Секунда, три, пять, восемь…

Гудок оборвался. Наверное, на том конце женский голос вежливо пояснил, что абонент временно не доступен. От острого разочарования свело зубы.

– Я это-го так не остав-лю, – механически проговорил Павел и сжал телефон, едва справляясь с желанием швырнуть его на дорогу. Повернулся и пошел: лопатки сверлил пристальный взгляд участкового. Было душно и страшно, но за этим страхом таилось безбашенная злоба. Приоткрой дверцу, впусти его за порог и обидчикам воздастся по делам их…

Телефон завибрировал.

Вот сейчас! Сейчас Павел расскажет все, что происходит здесь! Про пожар и полумертвого мальчишку, про драку на похоронах, про участкового, явно покрывающего делишки Краснопоясников, а может, и настоящего убийцу.

Павел с готовностью поднес экран к глазам.

«Это не Емцев», – холодно сказал Андрей.

И оказался прав: звонила Софья.

Павел машинально нажал на кнопку, поднес динамик ко рту и сказал как можно отчетливее:

– Не-слышу… на-пи-шу…

Потом сбросил вызов. На всякий случай обернулся: не преследует ли его Михаил Иванович? Но участкового и след простыл, люди шли со службы, бесшумно и неспешно, точно призраки. Закат кипел, кровь кипела в висках.

Угрюмо уткнувшись в телефон, Павел быстро набрал сообщение:

«Сломал аппарат. Что нашла?»

Отправил.

Ждать пришлось недолго. В ответном сообщении пришло:

«Жаль. Как теперь? Нашла, как звали чиновника, отца бесноватой. Меркушев Никита Петрович. Знакомо?»

«Нет», – ответил Павел.

«Да», – шепнул Андрей.

Звон в голове усилился. Небо покачнулось, прикрыло облаком кровоточащий глаз солнца. Павел вытер пот ладонью.

«А так?» – пришел ответ. И вместе с текстом – фотография.