Икона

– Как долго они там разговаривают! Этак и до ночи не успеешь поисповедаться.

Соседка не ответила, но Альбина не могла сдерживаться:

– Вообще, я не понимаю, о чём можно целый час рассказывать?! Быстренько всё обсказала и ушла. Другим ведь тоже надо от грехов очиститься! А нам так вообще сегодня вечером надо ехать домой, статьи писать для наших журналов. Уф-ф!

Она передёрнула плечами. Соседка шевельнула губами, но не ответила. Ей было дико слышать претензии человека, пришедшего к священнику на исповедь. Помолчав, она всё же посоветовала:

– А вы потерпите. За терпение и награда будет.

Альбина скептически махнула рукой:

– Терпение терпением, но есть же и обстоятельства, – прошептала она соседке. – У меня куча терпения! Вместо сорока раз я сто повторяю «Господи, помилуй!» в молитвах перед причащением; перед причастием читаю не только каноны, но и акафисты. И каждый вечер – псалтирь и Евангелие. А это сколько терпения надо!

Соседка улыбнулась:

– Я не о таком терпении говорю.

– А о каком?

Но соседка ответить не успела: в холле появилась зарёванная Рина Ялына. Она смотрела вниз и едва передвигала ноги.

«Чего это с ней? – нахмурилась Альбина Стуликова. – Будто заболела… Не исповедь же так подействовала…».

Соседка встала.

– Простите меня, Христа ради, пойду я: сейчас моя очередь.

Сжав в руке несколько листочков, она исчезла в коридоре.

Альбина накинулась на Рину с вопросами, почему она так долго, о чём говорила с отцом Ионой, что он ответил… Рина смотрела на неё полными слёз глазами и хлюпала носом.

– Да ты чего? – прошипела Альбина. – Первый раз на исповеди, что ли?!

– Первый, – сквозь всхлипывания проговорила Рина.

– Ну, так рассказывай!

– Не могу. Прости.

Рина, утирая лицо мокрым платком, вышла из холла в коридор. Альбина Стуликова посмотрела на очередь и решила: не будет исповедаться. Столько ждать! А ей скоро домой ехать. Уж лучше ещё материалов накопить, пока она здесь.

Рину Альбина догнала уже у келлии, где они ночевали. Женщина аккуратно обтёрла лицо, причесалась, заново повязала платок на голову и села на кровати, положив руки на колени. Альбина подождала, а потом не выдержала:

– Ну, так как всё прошло, Рин? Тебе понравилось? Ты для статьи что-нибудь набрала? Ты слышишь?

Рина встала и двинулась к двери.

– Ты куда?

– В церковь схожу.

– Зачем? Служба закончилась.

– Не знаю, зачем. Тянет, – скупо призналась Рина, и Альбина осталась пребывать в недоумении: мол, что это такое с её товаркой по цеху приключилось?

Неужто на неё так подействовала история про каменную Веру? Обычная, вроде, история… Подумаешь, окаменела на четыре месяца. Не то ещё бывает! Жена Лота несколько тысячелетий стоит!

Она глянула на часы. Ого! Пора собираться, а то придётся снова в монастыре ночь ночевать. Здесь, конечно, неплохо… но дома – это дома.

За час она успела добыть несколько интересных фактов о прошлой и современной жизни обители и спокойно покушав в трапезной (перед дорогой) вернулась в келлию собирать вещи.

Рина вещи собрала и стояла у окна, любуясь неспешным, полным достоинства и в то же время чистой невинности, снегопадом. Ей казалось, что идёт не снегопад, а невесты на выданье: невеста за невестой, невеста за невестой, и все в кружевах, гипюре, флёрдоранжах, лёгких фатах на русых и тёмных головках…

И среди них, едва касаясь земли кончиками пальцев, летит и летит навстречу Рине Вера Карандеева, живущая в Боге…

Голуби её кормили, голуби…

В церкви монастыря есть новописанная икона святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца. Вроде бы, привычный глазу образ письма двенадцатого века, но по краям выписаны клейма с чудесами угодника Божьего, а внизу – история каменной Веры. Событие за событием показано всё, что с ней происходило в 1956 году.

На первом клейме момент греха: Вера танцует с иконой на новогодней вечеринке. На втором вернувшаяся из церкви мать стоит на коленях перед окаменевшей дочерью. На третьем милиция, не пускающая народ в дом. На четвёртом видение Верой адского огня и голуби, которые её кормят. На пятом, последнем клейме, – покаяние Веры: девушка с покрытой головой склоняется перед святителем Николаем.

… Неизвестный автор в пятьдесят шестом или седьмом году составил по рассказам очевидцев житие Веры Карандеевой. Начиналось оно словами:

«Вся земля да поклонится Тебе, Господи, да поет хвалу Имени Твоему, да возблагодарит Тебя, Хотящего отвратить многих от пути нечестия к вере истинной»…

Послесловие

… Ровно через двадцать лет в двадцатых числах мая в женском монастыре, хранящем чудотворную икону святителя Николая Мирликийского со сценами из жизни каменной Веры, появилась новая монахиня. Сын её вырос, выучился в семинарии и устроился священствовать в тверском селе, а муж скончался от рака, и она свободной птицей, благословясь у отца Ионы, вернулась туда, где обитала все эти годы её душа, и во время отпусков и зимних каникул трудилось тело.