Икона Христа

Евсевий уподобляет чувственный мир многострунной арфе, на которой Логос берет аккорды и из которой извлекает великую песнь в честь Бога-Отца, царя универсума[146]: «Всемогущий Логос .. .обеими руками зараз обхватил ширину и длину Космоса, собрал и соединил его. укрепил этот богато составленный инструмент и определяет ...естество тел»[147]. Космос, таким образом, является инструментом Логоса. Но и сам Логос, в свою очередь, — это живой и божественный, животворящий и премудрый инструмент Бога-Отца[148] .

Если искать центральное понятие в умозрительной системе Евсевия, то им окажется понятие органона-орудия, «инструмента». Евсевий так тщательно развил это понятие, как до него ни один из богословов[149]. На фонеорганона проясняется также и понимание Евсевием образа, ибо мыслитель толкует атрибут «образ», присущий Логосу, исходя из Его роли быть инструментом:

Логос несет в себе образ неизреченного и непостижимого Божества, почему и Он, по причине подобия оригиналу, также является и назван Богом. По той же причине говорят, что Логос рожден Отцом как верный служитель Отца, дабы Отец руководил всем — чрез премудрый, живой и послушливый инструмент и разумное правило[150].

Если уже атрибут образ, по Евсевию, означает сущностную подчиненность Логоса, то ее еще больше усиливает понятие орудия-органона. Все домостроительство спасения Евсевий понимает через свое толкование Логоса как инструмента Отца.

Поскольку бесконечное всемогущество Бога невыносимо для тварных созданий, инструмент Отца, Логос, сообразует его с немощью твари. Отец употребляет сей инструмент не только для сотворения и содержания созданий, но и для самооткровения праведникам Ветхого Завета. Таким было при дубе Мамврийском посещение Авраама Богом в сопровождении двух ангелов[151]. Но кем была фигура, к которой Авраам обратился как к «Господу»? Конечно, по мнению Евсевия, это не были ангелы из сопровождения. Стало быть, сам Бог? «Нельзя полагать, чтобы все превосходящий Бог обнаружил бы себя в таком виде. Ибо не подобает говорить, что Божественное превращается и принимает человеческую форму и фигуру. Соответственно мы обязаны исповедать: то был — Логос Божий»[152]. Поскольку Бог Сам по Себе непостижим, Он для общения с людьми прибегает к посредству инструмента. Именно так Евсевий истолковал природу многочисленных богоявлений в Ветхом Завете: «Видения, которые получали пророки в своей земной жизни, имели человеческие формы, но это был Бог, который, словно чрез инструмент, говорил сквозь эти видимые формы»[153].

Среди многочисленных богоявлений, произведенных Богом чрез своего Логоса, одно выделяется особой природой — воплощение Христа. Сколь ни было бы оно исключительным, все же Евсевий понимает его в первую очередь всего лишь как частный случай всеприсутствия Логоса в Космосе; именно так в выше цитированном тексте (прим. 57) Евсевий подходит к теме вочеловечения:

Властью своего божественного разума Логос везде поспевает, все проницает, всего достигает, ни от чего не претерпевая ущерба и не пятная своей природы. Подобным же способом побывал Он и у людей; поначалу являлся лишь немногим — пророкам и праведникам, о чем повествует Св. Писание, и это случалось под разными видами; под конец Логос, благодаря превосходящей благости Бога-Отца, даровал Себя всем во спасение — злым и безбожным, иудеям и эллинам[154].

Следовательно, воплощение Христа стоит в ряду явлений Слова, живого инструмента Отца[155]. Если уж весь Космос понимается как послушный инструмент в руках Логоса, то не удивляет, что Евсевий понимает в качестве инструмента также и тело, которое принимает Логос как часть Космоса. Немного спустя, в процитированном тексте Евсевий возвращается к образу арфы и применяет его к человеческой природе Логоса:

Логос призывает и исцеляет всех людей чрез человеческий инструмент, носимый Им с собой, подобно музыканту, проявляющему свое искусство посредством арфы[156].

Бесконечный и непостижимый Отец породил Логос, дабы Он был посредствующей силой в сотворении мира и управлении им. В свою очередь Логос сначала не открывается людям «в своем Божественном, непостижимом, нематериальном и невидимом естестве», а, пользуясь «телесным инструментом» для общения с людьми, устрояет Себя видимым и постижимым[157]: