Икона

Собор Святого Иоанна-Прорицателя был странным местом. Кому бы пришло в голову, что крупнейший по величине собор христианского мира — если не считать собор Святого Петра в Риме — находится на Морнингсайд-Хайтс — между Гарлемом и Гудзоном? Как это часто бывало еще в эпоху Средневековья, собор, строившийся более ста лет, до сих пор не был закончен и, видимо, никогда не будет. Ана не могла себе представить, что эти квадратные башни когда-нибудь затмят башни Нотр-Дама, хотя то, что уже было построено, было действительно прекрасно. Она выбрала обходной путь, чтобы подойти к собору с западной стороны. Она поднималась вверх по холму от Риверсайд-парк по Сто двенадцатой улице, а на нее медленно надвигался, заполняя собой все пространство, огромный фасад собора. Солнце отражалось в пятидесятифутовых окнах-розетках, освещая все изгибы и украшения фасада. Неправдоподобно крупные фигуры святых казались миниатюрными из-за огромных размеров самого здания. Многие трезвомыслящие люди считали, что такие размеры — просто неразумная трата денег, но Ана понимала этот порыв — создать нечто грандиозное, подавляющее, притягивающее к себе взгляды, воздействуя на душу уже самим своим размахом. Монументальность заменяла собой духовность, которой не всем архитекторам удавалось достигнуть. Это было сделано для таких людей, как она.

В широком пустом нефе вполне могло разместиться целое войско. Свет, проникавший через витражные окна, на которые, наверное, пошли сотни ярдов стекла, падал в проходы. Она стояла, как ей и сказали, около мемориала Холокоста — скелетообразной фигуры, распростертой на полу. Скульптура, конечно, потрясала, но вид ее внушал отвращение, и после нескольких минут ожидания Ана почувствовала себя неуютно из-за того, что ее так долго заставляют стоять именно здесь, словно дель Каррос тем самым пытался намекнуть на некоторые темные слухи о прошлом ее деда. Да нет, это просто идиотизм с ее стороны такое предполагать. В помещении было прохладно; Ана почувствовала себя одинокой, более одинокой, чем когда-либо, и это уже о чем-то говорило. Пустынность помещения эхом повторяла пустоту внутри ее. Вообще-то в соборе находились и другие люди, но огромное помещение поглощало их, создавая впечатление одиночества. Она видела только крохотные фигурки вдалеке.

Одна из этих фигурок направлялась к ней от алтаря. Высокий, а может, казавшийся высоким из-за своей худобы человек с короткими светлыми волосами и водянистыми голубыми глазами за стеклами очков. Мягкие черты лица, с которыми контрастировала торжествующая улыбка, не покидавшая его лица с того момента, как он ее увидел.

— Мисс Кесслер?

— Да.

— Ян Кли. — Он протянул руку, она пожала ее. Мягкое европейское рукопожатие. — Я работаю у господина дель Карроса. Он ждет вас. Сюда, пожалуйста, пройдемте со мной.

Она шла за ним, пытаясь определить его акцент. Скорее всего голландец — и имя подходит. Он шел обычной походкой и при этом продвигался вперед с огромной скоростью. Ане приходилось почти бежать, чтобы не отстать.

— Надеюсь, я не заставила его ждать. Мне кажется, я пришла вовремя.

— Вы очень пунктуальны, не беспокойтесь. Просто господин дель Каррос всегда приходит раньше. И он очень терпелив.

— Как это приятно. А я всегда опаздываю и при этом нетерпелива.

Ян засмеялся:

— Я тоже такой. Терпение приходит с возрастом — так говорят. Хотя иногда кажется, что обратное тоже верно.

— А что вы делаете для господина дель Карроса?

— Много чего. В основном просто помогаю во всем. Он ведь весьма немолодой человек.

— Ну да, конечно.

Они прошли через пересечение проходов. Высоко над ними огромной перевернутой чашей нависал купол собора. Цвета ржавчины, лишенный всяких украшений. Оба остановились, глядя вверх.

— Сто шестьдесят два фута, — произнес Ян. — От пола до купола.

— Ого, — сказала Ана. Как ей показалось, это прозвучало довольно глупо. — Я бы не смогла вам привести такие данные. Наверное, вы очень много знаете об этом соборе.

— Нет. Я только что вычитал эти сведения в брошюре.

Он снова пошел вперед. Ей начинал нравиться этот парень. В любом случае неплохо, что у дель Карроса такой прилежный помощник — это каким-то образом возвращало всю историю в рамки обычной жизни.