Икона

Имя дель Карроса не давало ей покоя с того самого момента, как Розенталь назвал его, и сейчас она напрягалась, пытаясь понять почему. Насколько ей было известно, дед не вел дневников, но зато большое количество информации оказалось в его ежедневниках — огромных книгах в кожаных переплетах. Она обнаружила целые ряды их на полках в кабинете через несколько дней после смерти деда. Там стояло пятьдесят томов, все пронумерованные, с помеченными на корешках датами. Она еще тогда собиралась их просмотреть, но не было времени, и только вчера ей удалось добраться до них. Повинуясь порыву, она открыла тот, который соответствовал 1984 году, и сразу же нашла то, что искала. Дата 16 июня была обведена кружком, рядом было указано время вылета и прибытия рейса «Пан-Американ» в Каракас. Тот самый рейс, на который ее дед не попал из-за болезни. Вместо него туда на своем самолете полетел ее отец. Вероятно, он встретился там с человеком, чье имя было записано ниже: Роберто дель Карос. А два дня спустя самолет ее отца потерпел крушение в горах. Имена были похожи, но насколько? И насколько вообще распространена эта фамилия?

Они поднялись на несколько ступенек, ведущих в южную галерею — часть полукруглого коридора, опоясывавшего клирос и алтарь; из него выходили семь приделов. Ян остановился перед проемом в каменной стене справа от них. В отличие от приделов, которые располагались дальше вдоль коридора и вход в которые преграждали массивные металлические решетки, придел Св. Джеймса был спрятан от посторонних взглядов. Ана посмотрела на Яна, и ей показалось, что в его улыбке таится что-то недоброе; она увидела пугающую пустоту его глаз, заметную только на близком расстоянии — а он сейчас стоял очень близко от нее. Дыхание ее участилось, и она почувствовала, как беспокойно забилась жилка на шее. Да это просто смешно: дель Каррос просто очень осторожный человек.

— Пожалуйста, сюда, — с приятной улыбкой сказал Ян.

Ана вошла в придел. Он был огромным и по размерам вполне мог быть небольшой церковью. В нем не было почти никакого убранства, за исключением замысловатых окон и резного алтаря: четыре святых по бокам от креста. Через несколько стульев от прохода сидел сморщенный старик в черном плаще, со шляпой на коленях. У него было круглое лицо и абсолютно седые волосы. Он не оторвал водянистых голубых глаз от алтаря, даже когда Ана вошла в проход рядом с ним. Она села, оставив между ними один свободный стул. Ян исчез.

— Спасибо, что вы пришли, моя дорогая.

Теперь он посмотрел на нее — всего один быстрый взгляд — и тут же опустил глаза.

— Это вам спасибо. Ведь это была моя идея.

— Но я заставил вас забраться так далеко.

— Ничего. Мне здесь нравится.

— Правда? Довольно необычное место, но мне оно тоже нравится. И кроме того, в нем есть вот такие укромные уголки.

— А вы от кого-то прячетесь?

— О да. — Он печально улыбнулся. — От многих. А вас это удивляет?

— Совершенно не удивляет. Я немного знаю о некоторых осложнениях, мешающих жить коллекционерам.

— Конечно, вы ведь тоже коллекционер. И дилер, да?

Разве она говорила ему об этом? Розенталь мог сказать; ну ладно, в любом случае это не было тайной.

— Всего лишь любитель — и в том, и в другом.

— Но ваш дедушка был известным коллекционером.

— А вы были с ним знакомы?

— Не очень близко. Много лет назад у нас были кое-какие дела.

— Это будет очень нескромно, если я спрошу, какие именно?

— Не очень нескромно. — Он опять смотрел вниз, вертя в своих длинных морщинистых руках шляпу. — Просто дела — это такая скучная вещь. Особенно старые. Да я уже и забыл все подробности. Если я не ошибаюсь, мы собирались поговорить о делах нынешних, разве нет?

Какой у него акцент? Отчетливо слышится испанское произношение, но, помимо него, что-то еще. И не похож он на испанца. Она немного растерялась.

— Знаете, я думала о чем-то вроде сделки, — ответила Ана. — Обмена информацией. Не хочу показаться корыстной. Я бы хотела как-то остаться в рамках дружеской беседы.

— Вам нет необходимости извиняться. Я понял условия. Я объясняю, почему был готов заплатить столь высокую цену за вашу икону. Вы сообщаете мне свои соображения о том, где она может находиться сейчас. Я представлял себе, что истории о вашем дедушке — это не главное, так, дружеская беседа. Может быть, я что-то неправильно понял?

А ведь он отнюдь не трясущийся немощный старик — ей вовсе не следует воспринимать его таким. Он лучше подготовился к этому разговору, чем она.