Икона

— Вы меня успокоили. Знаете, у этих экспертов нет уважения к священному искусству. Иногда они наносят работе огромный вред. Надеюсь, ваш эксперт, господин Спиар, тоже бережно обращался с иконой?

Ну вот, опять. То, что Мэтью занимался иконой, не было тайной. И все-таки то, что дель Каррос произнес его имя, смутило ее. Пожалуй, в этом разговоре не было ничего, что бы ее не смущало.

— Он очень бережно с ней обращался. Он только смотрел на нее.

— И что полезного он вам сообщил?

Не твое собачье дело, хотелось ей сказать, но она сдержалась. Надо было узнать кое-что еще. На самом деле ее раздражение объяснялось тем, что она никак не могла понять, чего он добивается. Иконы у нее уже нет, поэтому то, что она узнала о ней, не имело особого значения. Хотя, возможно, он считал, что какая-то информация может оказаться важной или таить в себе опасность — вне зависимости от того, кто сейчас был хозяином иконы.

— Господин Спиар работает в музее «Метрополитен», а не у меня. Он подтвердил, что работа очень старая, возможно, такая же старая, как все иконы святой Екатерины. Вот, пожалуй, и все.

— И все-таки он лично пытался найти икону, не так ли?

— Об этом вам лучше поговорить с ним самим.

— Совершенно верно. В точку. Ну а где икона сейчас, мисс Кесслер?

— Я не говорила, что знаю, где она сейчас.

— А как вы думаете? Вы же хотели мне что-то сообщить.

Уставившись на алтарь, она пыталась сложить из известных ей отрывочных фактов версию, которая хоть как-то могла бы его удовлетворить.

— Есть человек, некто Драгумис. Бизнесмен, который действовал от имени церкви — или якобы от имени церкви.

— Я знаю, кто он.

— Полиция думает, что он украл икону у самого себя. Вместе с ним в этом участвовала банда русских. Действуя от имени церкви, он сбил цену, а затем приказал ее украсть, чтобы у него ее не забрали.

Он медленно кивнул. Ее ответы его явно не устраивали.

— Об этом знает любой, кто внимательно читает газеты. Но в любом случае спасибо за то, что подтвердили это. Еще что-нибудь?

— Возможно, икона сейчас находится в Греции.

— Почему вы так думаете?

— А зачем тогда туда поехал Драгумис?

— Причин может быть много. Я правильно понимаю, что ваша информация о том, что икона находится в Греции, не является достоверной?

Ана всегда гордилась быстротой мышления. Даже сейчас она смогла бы сложить обрывки фактов, чтобы подтвердить свое предположение, но они наверняка ему известны. Она молчала. Дель Каррос кивнул и откинулся на жесткую спинку стула. Казалось, он разочарован не столько в ней, сколько во всем мире вообще. Они одновременно посмотрели вперед. Дородный бородатый турист вошел в заднюю дверь собора и стал внимательно осматривать алтарь.

— Скажите, мисс Кесслер, — произнес наконец дель Каррос, — а почему вас все еще интересует икона? Вы ведь уже получили за нее кругленькую сумму.

— А она меня не интересует, — ответила Ана.

— Мне трудно в это поверить. Может быть, вы обнаружили, что расстаться с ней было тяжелее, чем вы ожидали?

— Вам трудно в это поверить, потому что вы одержимы ею и считаете, что и все остальные тоже. Извините меня, но это немного эгоистично. — Ее слова прозвучали более резко, чем ей бы хотелось. Надо быть осторожнее. — Правда, мне совершенно безразлична эта икона. Я здесь только потому, что надеялась узнать кое-что о моем дедушке. Думаю, мне надо было более четко это объяснить.

— Тогда мы оба останемся неудовлетворены нашей беседой, — сказал старик. — К сожалению, у меня сейчас нет никаких побуждающих мотивов обсуждать с вами этот предмет. Хотя я в любом случае не мог бы вам много рассказать. Так что мне остается еще раз извиниться за то, что пригласил вас в столь отдаленное место.

Ей сказали, что она свободна. Вот так просто. И так происходило каждый раз, когда она слишком сильно давила, когда задавала неудобные вопросы. Эти мужчины — ее отец, ее дед, Уоллес, ее жалкий бывший муж, Пол. Даже Мэтью. Чуть-чуть прижми их — и они захлопываются, как створки раковины, запираются, отсылают ее собирать вещи, лишь бы сохранить в неприкосновенности свои драгоценные тайны.

— Мне кажется, вы немного несправедливы, — сказала она, пытаясь сдержать злость.

— Да? — Он, похоже, развеселился.

— Я пыталась говорить с вами откровенно. А вы ведь ничего полезного мне не сообщили. У меня нет нужной вам информации, но мне кажется, что если мы просто обменяемся мнениями, то сможем помочь друг другу.

— Итак, я эгоистичен и несправедлив. — Он сделал вид, что проигнорировал ее выступление. — Еще что?

— Ладно. Вы нечестный человек.

— Да еще и врун.

— Не надо за меня говорить.

— А почему вы считаете, что я нечестно себя вел по отношению к вам?

— Сначала вы дразните меня намеками о моем деде, а потом говорите, что ничего не знаете. И кроме того, вы очень многое недоговорили в той вашей истории.

— Это, по-вашему, нечестно? В бизнесе мы называем это осторожностью. Вы тоже сегодня были весьма осторожной, хотя сейчас довольно опрометчивы.

— Когда вы ездили в Грецию, чтобы увидеть икону?

— Какое это имеет значение?