Иконы

Искра внутри меня разрастается. Обломок Иконы разогревается в моих ладонях.

Я чувствую огромную печаль, но я чувствую и ярость тоже. Я чувствую страх, но я ощущаю и любовь, и она куда сильнее, пожалуй, сильнее всего. Я чувствую все, что научилась чувствовать в каждом, и я наполняюсь любовью.

Я протягиваю руки к небу, и к городу, и к далеким водам. Я не отталкиваю их. Я хочу все ощущать, я хочу позволить себе почувствовать все, что только можно. И всех.

Я отшвыриваю назад обломок.

Всю свою жизнь я боялась, что чувства могут захлестнуть меня. Что они слишком сильны для меня, а людей так много, а боль так велика. И каждую минуту каждого часа каждого дня я тратила на то, чтобы защититься от ощущения всей этой жизни вокруг меня.

Потому что чувства – это воспоминания, а я не хочу помнить.

Потому что чувства опасны, а я не хочу умирать.

Но этой ночью все иначе. Теперь все иначе. То, что мы потеряли, мы потеряли вместе. Я хочу ощущать эту потерю. Я хочу ощущать Хоул. Я хочу ощущать великую ценность жизни, всего, что осталось, когда исчезла Икона.

Я хочу ощущать все это.

– Дол? Ты в порядке? Что происходит? Тебе нельзя там стоять.

Я ничего не говорю. Я не могу.

Мне кажется, что мои руки охвачены огнем. Между ладонями, в которых я держала обломок, разрастается огромный шар энергии. Он покидает мое тело и растекается над холмом, над городом, над горизонтом. Энергия пульсирует ярко, словно искра самой жизни.

Я и есть Икона.

Не Икона Дома Лордов, а ваша Икона.

Почувствуйте то, что чувствую я.

Почувствуйте, что вы собой представляете.

Ваша печаль так же велика, как моя. И ваша любовь, и ваш гнев, и ваш страх. Это наши дары, и это наши дары – для вас.

Я слышу пульсацию энергии, когда та разлетается от меня, нарастая в бурном темпе, мчится волнами, словно взмахи птичьих крыльев. Словно общее биение сердца всего города.

Я распространяюсь, как какой-нибудь вирус. Не я… чувство. Идея. Я улыбаюсь себе, думая, что кто-нибудь должен донести об этом полковнику Каталлусу. Я более чем опасна. Я заразна. Он и понятия не имеет, насколько я заразна на самом деле.

Теперь я понимаю это. Я знаю, что делать со своим даром. Он мне казался слишком большим для одного человека, потому что таким он и был.

Это чувство принадлежит не только мне.

Я предназначена для того, чтобы делиться им.

Я беру свой дар и выпускаю его наружу. Я не Плакальщица, не сейчас. Мы все – одно. Мы все – Плакальщики, и Бунтари, и Возлюбленные, и Трусы.

Постигните это.

Постигните и будьте свободны.

Я принадлежу вам. И это все – вы сами.

И вот я ощущаю их, одного за другим. Удивленно. Медленно.

Они недоверчивы и дышат с трудом. Они всхлипывают и боятся. Они встревожены и осторожны. Их били, как собак, и они боятся, что их будут бить снова. Они больны. Они бедны. Они потеряли своих матерей, своих сыновей, своих братьев. Они жмутся друг к другу на голых матрасах в темных комнатах с зарешеченными окнами. Им больно дышать. Им больно надеяться.

Но они в состоянии это ощутить.

Вы именно таковы. Именно это придет к нам. А эта великая боль и есть жизнь. И эта радость, и этот страх, и этот гнев.

И эта надежда.

Все это принадлежит нам.

Чумаши. Ранчеро. Испанцы. Калифорнийцы. Американцы. Грассы. Лорды. Хоул. Мы.

Этот образ принадлежит нам.

Мы снова здесь, как были наши матери и их матери до них. Мы жили и умирали. И жили снова.

Мы были здесь первыми. И мы будем последними.

Почувствуйте то, что вы потеряли.

Почувствуйте то, что вы потеряли, и не теряйте этого снова.

Прислушайтесь к самим себе.

Мы не безликие.

Мы – не Безмолвный Город.

Позвольте вашим сердцам биться.

Будьте храбрыми. Будьте живыми. Будьте свободными.

Мои руки падают, и я бессильно прислоняюсь к остаткам каменной стены передо мной. Волна иссякла.

Покинула меня.

Я ощущаю, как по моему лицу бегут слезы. Даже Ро плачет рядом со мной. Я знаю это так же точно, как если бы смотрела на него.

– Бог мой, Дол! Что ты такое сделала?

Я не нахожу слов. Я тянусь к нему, и Ро привлекает меня к себе, обхватив сильными руками. Я истощена.

Я плачу на его коленях, не как Долория Мария де ла Круз, Дитя Иконы, но как Долория Мария де ла Круз, просто девушка.

Я есть и то и другое.

Я слышу, как лает и скулит Брут позади меня.

– Бру, ты что, застрял там?

Я иду на звук, пробираясь в дыму между обломками.

Ро следует за мной.

Я вижу Брута, роющегося в земле и обломках. Он оглядывается на меня и продолжает копать.

– Давай-ка я тебя уведу отсюда. – Я тянусь к псу, чтобы поднять его. – Идем, Брут!

Но когда я наклоняюсь, мое сердце на мгновение останавливается, я не могу дышать.

Я вижу чью-то руку в провале между камнями. Запястье с тремя точками.

Они там.

Я уже не замечаю своих слез, лишь чувствую резкую боль в груди.

– Ро… – тихо произношу я.

– Я знаю. Я вижу, Дол. Мне очень жаль.

Ро осторожно поднимает расколотую опорную балку, которая, похоже, накрыла Лукаса.

Я узнаю кафельные плитки, разбросанные вокруг, и понимаю, что мы рядом с тем местом, где был установлен детонатор.

В яме под балкой темно.