Иль Мактуб. Судьба Эмира

Пока Ахмад пытался организовать поиски, внутри меня росло чувство беспомощности. Мы были в центре какого-то хаоса. Охранники бегали, проверяли камеры, сканировали территорию. Но я чувствовала, как что-то внутри меня треснуло. Всё, что мне рассказал Амир, внезапно стало нестерпимой тяжестью, давящей на грудь. Я не могла избавиться от этой мысли, оттого что, возможно, Ахмад был именно тем чудовищем, каким его описал Амир. И даже сейчас, когда он организовывал поиски, я не могла перестать думать об этом.

— Ты не должна идти с нами, — сказал Ахмад, когда мы уже собирались выезжать на место, где, по словам охранников, могли быть дети.

Я резко повернулась к нему, мои глаза полыхали.

— Не говори мне, что я должна или не должна делать! — прошипела я. — Это мои дети! Я пойду!

Он замер на мгновение, но затем лишь кивнул. Его лицо оставалось бесстрастным, но я видела, что внутри него кипит всё так же, как и внутри меня. Он позволил, и я была ему за это благодарна. Мы сели в машину. Всё вокруг стало одним сплошным размазанным пятном. Я не могла думать, не могла сконцентрироваться. Все те слова, что Амир рассказал мне о прошлом Ахмада, о том, как он разрушил мою семью, как довёл до смерти Алену… они вертелись в моей голове, как назойливые мухи, мешая здраво рассуждать. Как я могла верить этому человеку? Как я могла сидеть рядом с ним и не испытывать омерзения? Но когда я смотрела на него сейчас — на человека, который потерял своих детей, — я видела не того чудовища, о котором говорил Амир. Я видела человека, разрываемого болью и страхом. Мы были в одном аду. Мы ехали быстро, слишком быстро, но время всё равно тянулось бесконечно. Мы направлялись в сторону старого завода — место, которое показалось охранникам подозрительным. Это был единственный след, и мы цеплялись за него, как за спасательный круг. Внутри машины повисла напряжённая тишина. Я видела, как Ахмад несколько раз пытался что-то сказать, но так и не нашёл слов. Возможно, он боялся, что любое слово может сломать меня окончательно.

— Мы их найдём, — вдруг сказал он, его голос был резким, но в нём я услышала ту же неуверенность, что испытывала сама.

Я молчала. У меня не было сил говорить. Всё, что я могла — это смотреть в окно, стараясь не дать себе сойти с ума от мысли, что дети могут быть в опасности.

— Вика… — его голос пронзил тишину. Я почувствовала, как его рука коснулась моей, но я отдёрнула её, словно от горячего угля.

— Не трогай меня, — прошептала я, и мои слова были холодными, полными боли. — Не смей.

Ахмад на мгновение замер, но затем убрал руку. Я чувствовала, как всё напряжение, что было внутри нас, нарастает, как натянутая струна. Но сейчас не было времени для выяснений. Сейчас главное — найти наших детей.

Когда мы приехали на завод, всё внутри меня сжалось. Охранники уже были на месте, окружив здание, готовые к любым действиям. Ахмад ринулся вперёд, но я остановила его.

— Подожди, — я едва дышала, но смогла взять его за руку, чтобы остановить. — Аят… Она вывела их не просто так. Это что-то значит.

— И что это должно значить? — его голос был полон гнева, но я видела, как он пытается держаться. — Кто-то подставил её? Кто-то заставил её?

Я не могла ответить. Всё казалось слишком нереальным. Всё, что я знала, — это то, что наши дети могут быть где-то там, в опасности.

- Здесь может быть ловушка…

Мы вошли в здание завода. Внутри было темно, воздух был затхлым, пахло ржавчиной и старым маслом. Каждый шаг эхом раздавался по пустым коридорам. Я чувствовала, как напряжение пронизывает воздух. Охранники шли впереди нас, проверяя каждый угол, каждую дверь.

— Миша! Саша! — мой голос дрожал, я пыталась сдержать панику, но внутри всё клокотало.

Ахмад шёл рядом со мной, его лицо было напряжённым, глаза метались по сторонам, как у хищника, готового к атаке. В какой-то момент мы услышали слабый звук — тихий шорох. Я бросилась вперёд, даже не думая, куда бегу. Моё сердце стучало так, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. И тогда я их увидела. Миша и Саша. Они лежали на холодном полу, связанные, беспомощные, их лица были бледными, измождёнными. Я бросилась к ним, падая на колени, мои руки дрожали, когда я касалась их лиц, проверяла пульс, искала признаки жизни.

— Саша… Миша… — я всхлипнула, развязывая верёвки. Миша тихо застонал, открыл глаза, но Саша был неподвижен.

— Ахмад! — крикнула я в ужасе, не зная, что делать. Штанина светлых брюк была окровавлена, словно что-то проткнуло его ногу и было безжалостно выдрано.

Ахмад подбежал ко мне, схватил Сашу на руки. Его лицо было белым, как мел, и я видела, как страх сковывает его так же, как и меня.

— Его нужно в больницу! — рявкнул он охранникам.

Всё внутри меня кричало, но я не могла произнести ни слова. Саша. Мой мальчик. Мой сын… Но ведь Амир сказал… Что он не мой? Ахмад посмотрел на меня, его лицо исказилось от боли.

— Он потерял много крови…Ему будет нужна кровь, — сказал он тихо, его голос был резким, но полным отчаяния. — Твоя кровь. Она идеально подойдёт. Так уже было…