Иль Мактуб. Судьба Эмира

— Нет, — я подняла глаза и встретила его взгляд. В его темных глазах, обычно таких жестких и закрытых, сейчас была удивительная мягкость. — Это всё ты. И я принимаю тебя таким, какой ты есть.

Его брови едва заметно приподнялись, и я уловила удивление в его взгляде. Казалось, он не привык к такой откровенности. Я продолжила водить пальцами по его шрамам, осторожно, почти благоговейно, и, не задумываясь, наклонилась, чтобы поцеловать один из них, тот, который пересекал его грудь. Ахмад замер. Я почувствовала, как его рука на моих волосах задержалась, а дыхание стало чуть глубже.

— Не надо, — прошептал он, но в его голосе не было приказа, только тихая просьба, будто ему было неловко от моего прикосновения.

— Почему? — я снова поцеловала шрам, позволяя губам задержаться на его коже. — Я хочу...

— Это... — он на мгновение замолчал, словно подбирал слова. — Это не те места, которые стоит целовать.

Я улыбнулась, почувствовав лёгкую дрожь под своей рукой. Он, такой сильный, казался сейчас почти беззащитным передо мной. Это было непривычно — видеть его таким. Не жёстким и властным, а просто мужчиной, которому было нужно тепло.

— Мне нравится, — ответила я мягко, прижимаясь к нему ближе. — Всё это — часть тебя.

Его рука снова скользнула по моим волосам, а затем нежно накрыла моё лицо. Он притянул меня к себе, наши лбы соприкоснулись, и я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Ты делаешь что-то с моей головой, Вика, — пробормотал он, сдерживая улыбку. — Я не знаю, как это объяснить.

Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри всё наполняется дрожью от его слов. Мы оба прошли через слишком многое, но сейчас, в этой тихой, почти невесомой близости, не было боли. Только мы.

— А я думала, что это я должна бояться того, что ты делаешь с моей, — прошептала я в ответ, и мы оба засмеялись.

— Я просто хочу все забыть…, — сказал он, скользя рукой по моему плечу, по моей руке, задерживаясь на талии. — Просто быть здесь, вот так. Без всего, что было до этого.

— Забыть? — я приподнялась, опираясь на локоть, и посмотрела ему в глаза. — Зачем забывать то, что является частью нас?

Он посмотрел на меня, серьёзность вернулась в его взгляд. Его пальцы мягко коснулись моего подбородка, и он слегка наклонил голову, словно задумался.

— Ты права…Я не хочу забывать, — наконец, сказал он, его голос стал тише, глубже. — Но я хочу оставить прошлое позади. И быть с тобой.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось от его слов. Он смотрел на меня так, словно я была всем, что у него осталось в этом мире. И в этот момент я поняла, что для меня это тоже было правдой.

— Я... не знаю, как это сделать, — призналась я, чувствуя, как его пальцы скользнули по моему лицу, осторожно, как будто он боялся меня сломать.

— Не нужно знать, — его губы почти коснулись моих. — Достаточно просто быть рядом.

Мои руки снова нашли его шрамы, я провела пальцами по каждому из них, с трепетом и нежностью, словно это было моё собственное тело, а не его. Я наклонилась и поцеловала его снова — его плечо, его шею, те места, которые когда-то пугали меня. Теперь же они были чем-то важным, чем-то, что я хотела понять и принять. Ахмад закрыл глаза, его дыхание стало спокойнее, его руки медленно, почти лениво, гладили мои волосы. Я почувствовала, как его пальцы слегка касаются моей спины, затем нежно проходят вдоль позвоночника.

— Если ты ещё раз будешь целовать мои шрамы, — пробормотал он, полуулыбаясь, — я не смогу удержаться.

Я засмеялась, прикрыв лицо рукой, а затем снова посмотрела на него. Его глаза горели, но это был не тот огонь, что раньше. Теперь в них была нежность, была простая, но такая дорогая близость, которой раньше никогда не было между нами.

— Что ты сделаешь? — я решила поддразнить его, притворяясь, что собираюсь снова наклониться и поцеловать его в грудь. Ахмад мягко, но решительно притянул меня к себе, так что я оказалась под ним. Его руки легко удерживали меня, а глаза уже горели диким огнем.

— Я покажу тебе, что это значит, — прошептал он, склоняясь ближе, чтобы вновь поймать мои губы в поцелуе.

Глава 23

Самида сидела в полутёмной комнате, слушая, как за окнами ритмично дует ветер. Он бил в стекло, будто подсказывая ей, что время приближается. Часы тикали медленно, изводя ожиданием. Лёгкий свет лампы, такой слабый и тусклый, будто боялся проникнуть слишком глубоко в эту комнату, освещал её лицо лишь наполовину. Тень скрывала её уродство — шрамы, изуродованный рот и безъязычную пустоту, которую никто не видел, но которую она чувствовала каждую секунду.

Тихий шорох — это была Аят. Самида посмотрела на девочку, что стояла на пороге, её маленькая фигурка казалась призраком в этой темноте. Она была не просто слепа. Она была уязвима. И как тонкие ниточки паутины, Самида тянула к ней свои невидимые сети, окутывая её мысли, её слабости, её детские страхи. Её язык, хоть и полумёртвый, теперь использовал другие средства.