ИЛИ

Легионер судьбы я знаю слово

которым разверзается судьба

в основе слова некая основа

похожая на слово «голытьба»

легионер срывается в атаку

пока в нем пуля новая живет

так Одиссей спешит в свою Итаку

так клетки поглощают кислород

судьба над ним висит как гроб пророка

или над мясником окорока

он чист

в нем как в невесте нет порока

как нет в отечестве пророка – мясника

легионер судьбы хватает пламя

потом свободу за душу берет

он реет как милиция над нами

он как Орфей вступает в лабиринт

в том лабиринте нет громоотвода

зато в нем есть свобода от судьбы

когда

«с улыбкой ясною природа

сквозь сон встречает утро го…»

лытьбы.

* * *

Канатоходец нот

находит ногами нить

и нити тень

разрослась в канат –

так входя в теневую даль

он упал в палитру

он лязгнул плацем

хряпнул хрусталь скелетный

и разлетелось тело

затеплилось в воробьях

затрепетала воробьиная пыль

и пыльца небес облетела

стала прозрачна

крылатая эта

бабочка ландшафтная

расчерченная жилками по эллипсу

в бабочке угасая грассирующим полетом

там Фландрия или ландкарта

многократно сгибаемая и расправляемая

над градом и миром

мраморных изгибов

их запомнил в ласке

миллионнолетний мурлыкий мрамор

из мертвых «вы»

но мертвые не мертвы:

тоньше стало их тело

без пыльцы телесной

прозрачное и нагое

но не меркнущее в мерцании

моргающее крылами

он давно твой – этот камень

но ты не знал что он твой.

-Чертеж-

Чертеж чертей твоя любовь

в нем для меня гарем пустот

а для тебя из монстров шлейф

парад духовных горбунов

Ты их приветствуешь как вождь

на смотр въезжающий в парад

а я лежу в гробу как вождь

которого несут вперед

ногами задом наперед

Я превращаюсь не в себя

а в бесконечную икру

которая лежит в гробу

для вечных икр и смертных рыб

Я даже не миссионер

несущий папуасам свет

а полумертвый людоед

которого глодают все

кому не лень глодать любовь

Как выкройка для сапога

распластан я на два пласта

один натянут на тебя

другой распялен в крест ландкарт

и тиражирован в метро

как схема всех путей сквозь тьму

-Кирасир-

Драгунский полк сияя саблями летел

хватая перспективу

Навстречу пер кавалергардский полк

и трубами сиял

Когда слилось сиянье сабли и трубы

все вспыхнуло вокруг

и прежде нежели скрестились сабли

друг с другом встретились лучи

Весь этот узел света

распутать не могли и разрубить

все более запутываясь

сабли

И в час когда душа

безумная

от тела отдалялась

она металась в кутерьме лучей

Вот кирасир

подобен солнцу он

когда рубил на части перспективу

но в теле был он смел

как кокон медный

его душа как бабочка металась

пока не улетел в сиянье он

Никто не знал

сколь сложен сей чертеж

из кальки световой на кальке

когда летит с рейсфедера душа

познавшая премудрость сверхрейсшины.

-Трапеция-

Я к трапеции прикоснулся

и она улетела

а потом

я соприкоснулся

с небесным трепетом

так душа летела

и тело пело

и вот трапециевидный Цефей

пронес нас

сквозь низ

и веер вер – вверх

Миг зависания неописуем.

Так игла парит

над хребтами звука

Так плывет корабль

по звуковым волнам

утопая в буре Бетховена

так Шенберг

преображен в зыбь и дрожь

О Господи

пошли мне эту иглу

ныне уплывающую

за горизонт звука земли

плывущего над горами

трапециевидный звук

распростерт над нами

им несомые

и мы невесомые

будем продолжены

иже еси

Дебюсси

Равель

на ухабах

Баха.

* * *

Шлифователь алмазов

Борух Бенедикт Спиноза

доказал идентичность понятий алмаз и разум

грани разума – грани алмаза

ум алмазообразен

-Бемоль-

Как образ зеркала взнесен над Петергофом

чтобы обрушить вниз каскад зеркал

так глухотой окутанный Бетховен

разнес по клавишам погасший Зодиак

Так в пропасти скрипичного ключа

немеют ноты и болят ключицы

Скрипичный ключ округлый как земля

похож на очертанье мертвой птицы

Гроздья роз источая грусть

тяжелеют от этой грусти

каждый путник всего лишь пути

забывающий в чувстве чувство

В каждом поле есть поле битвы

в каждой битве есть забытье

Из бытия не создать избыток

все что избыток – небытие

Как градусник из последних сил

вытягивает свой градус

так я полнеба в себя вместил

и вытеснил в небо радость

А там вдали от каждого поцелуя

свет как кардиограмма где нет пробела

или как кладбищенская аллея

не имеющая предела

впереди меня

огибая воображаемую линию

позади меня огибая эхо

так Офелия ловит лилию

и тонет в глубине смеха

* * *

Однажды осенью я вышел в цирк

был впереди своих последних лет

и улетела вдруг гремящим светом

лучеобразная лавина зла

полупрозрачный ангел стал прозрачным

сквозь ангела окно

я увидал тот свет

он был как я

отнюдь не бесконечен

а здание возводилось

из громоздкого вакуума

из заатмосферных сфер

во дни где нас не было

к дням где нас не будет

но я и сам не знаю

где нас не было больше

или где я больше был

Я люблю твою царскую пустоту

состоящую в основном из птиц

корабли

которым имена Грусть и Паноптикум

память – это аптечный склад

где будущее – аптека.

-Святой теннисист-

Павлу Челищеву

Святой теннисист держит нимб-ракетку

он играет своим отраженьем

вот мяч летит но не долетает

вот нимб сияет вот мяч летит

тогда луна перестанет быть

все отрицается бытием боли

чем больше отражается

тем меньше есть

чем ближе тем отдаленней

вот ударился о плоскость луча

вот изошел волновым светом

и одновременно раздробился

до неразличимости

речь должна быть прямой

свет бесконечным

тогда ракетка просияет вовне

теннисист поймает мяч-луч